Столичная штучка
Шрифт:
— Ты уверен, что выдержишь очередное испытание? — обеспокоенно спросил Джейсон.
— Должен, — коротко ответил Сэм.
— Будь осторожен.
— Она моя дочь! — воскликнул пожилой человек. — Почему я должен остерегаться ее?!
— Она не только твоя дочь, но и дочь Лоррейн. Поэтому будь осторожен, — повторил свое напутствие Джейсон. — Не торопись с выводами, ни с обнадеживающими, ни с дурными. Пусть все идет своим чередом.
— Да... — апатично согласился с ним Сэм и отвернулся, демонстрируя желание побыть одному.
Джейсон вышел из его комнаты.
Сэм
Когда родилась Дженнифер, Лоррейн почти не приходилось заниматься дочерью. Уход за ребенком, как и ведение домашнего хозяйства, взяла на себя сердобольная Рейчел. Супруги прожили вместе еще восемь лет, после чего Лоррейн объявила, что намерена взять Дженни с собой в Нью-Йорк, показать девочку бабушке. Они уехали и не вернулись.
Даже если этот брак и можно было назвать ошибкой, то рождение дочери, которую Сэм обожал, было для него счастьем. Поэтому он сел на самолет и полетел в Нью-Йорк. Он был намерен привезти дочь назад в Оклахому. Но Лоррейн встретилась с ним на нейтральной территории, отказалась отдать дочь, отмела все его требования. Сэм вернулся на ранчо в удрученном состоянии, из которого сумел выбраться лишь много лет спустя, встретив Джейсона Уэлборна.
Незаметно для самого себя он пристрастился к выпивке, забросил хозяйство, и ранчо постепенно стало погружаться в запустение. Попытки Рейчел вернуть его к жизни оказывались безуспешными.
И тут Бог послал Сэму Джейсона. Парень оказался удивительно чутким и предприимчивым. Он
вошел в долю, поднял хозяйство, помог избавиться от опасного пристрастия в выпивке, стал настоящим другом для измученного отчаянием, раньше времени постаревшего Сэма.
Теперь Джейсону Уэлборну официально принадлежало сорок девять процентов от ранчо. Сэм слукавил перед Дженнифер, объявив, что уже не столь богат, как в прежние времена. Это не соответствовало действительности, так как, владея лишь половиной доли столь успешного хозяйства, он уже владел средствами намного большими, чем когда был женат, и к тому же ежегодно повышал свой достаток.
Да, он подстраховался. Ему нужно было знать наверняка, что дочь вернулась не ради денег.
Дженнифер со смешанными чувствами обустраивалась в своей прежней детской. Стены под новыми обоями казались родными, но от них исходила прохладца, как от отцовского прищура.
Она присела на край кровати и, усмиряя свои эмоции, рассудила, что не следует сокрушаться о пролитом много лет назад молоке. Нужно решать, что делать теперь.
За эти годы разлуки Дженнифер научилась быть сильной, научилась владеть своими чувствами. Восемнадцать лет назад ее никто и не спросил, ей просто не дали выбора, и она вынуждена была смириться. Теперь все иначе. Она не обязана
Все, что Дженни помнила о своем городском детстве, — это няня, издерганная претензиями ее матери и бабушки. Заботам этой чужой женщины девочка и была вверена, когда они приехали в Нью-Йорк. Мама не находила времени заниматься дочкой — ей надо было блистать в обществе. С матерью и бабушкой Дженни пересекалась лишь за ужином, который, из-за ритуальной обязательности и церемонности, превращался для живого и непосредственного ребенка в своего рода пытку, после которой, впрочем, Дженни опять передавалась в руки все той же няни.
Это было непростое для девочки время. Там, в Нью-Йорке, она вспоминала свою жизнь на вольных просторах Оклахомы как что-то нереальное. Вспоминала, как, одетая маленьким ковбоем, слушала отца, объяснявшего будущие ее обязанности ранчеро. Отец обещал научить малышку ездить верхом, и, помня об этом, Дженни постоянно твердила о лошадях. В Нью-Йорке, вынужденная внимать просьбам дочери, мать отдала ее в школу верховой езды, куда Дженни водила по субботам няня. Но это было все не то. Лишь прикрыв глаза, девочка могла представить, как правит конем на полях Оклахомы...
Дженнифер спустилась в кухню к ленчу, за приготовлением которого и застала Рейчел.
— Тебе помочь? — кротко спросила она женщину.
— Нет необходимости, детка. Просто составь мне компанию, — ответила та столь мило и непринужденно, словно Дженнифер никуда не уезжала, не пропадала все эти долгие годы в далеком и загадочном городе.
Дженни вновь ощутила себя маленькой девочкой.
— Признаться, я неплохо умею готовить, — смущенно проговорила она. — Мамин повар меня многому научил. Мне будет приятно помочь тебе.
— Мамин повар? — недоверчиво переспросила Рейчел. — И он учил тебя? Это, должно быть, очень интересно — учиться у профессионального повара. Но ленч не предполагает изысков. Я справлюсь.
— Ты всегда все делала с легкостью, Рейчел. Так, словно любое, даже самое сложное, дело не составляет для тебя ровным счетом никакого труда. Дом огромный, жильцы в нем требовательные, и тем не менее всегда довольные.
– Такова уж моя работа, дорогая, — скромно отозвалась экономка.
– Но поскольку я здесь, то обязана помочь тебе, - решительно подытожила молодая женщина. —
Что ты можешь мне доверить?
– Почисть для начала картошку, — столь же решительно ответила Рейчел.
– Отлично! — охотно засучила рукава Дженнифер. — Как думаешь, позволит мне Сэм однажды прокатиться с ним верхом?
– Ну, не знаю, детка... А ты ездишь верхом?
– Да, я каталась по субботам в Центральном парке. В английском седле, конечно, не как здесь принято. Но мне бы очень хотелось скакать на здешних лошадях, привыкших к просторам, — доверительно сообщила Дженни.
– Вот твой отец удивится, когда узнает, что у тебя есть такое желание! Помню, твоей матери не правилось твое увлечение сельскими забавами, — нейтрально констатировала мудрая женщина.