Столичный миф
Шрифт:
Напряжение как-то сразу спало. До патруля дошло, что ведь действительно с этим домом лучше не связываться. Остановить Леху на улице они могли — это было бы задержание. А вот вытащить его из квартиры — нет. Скандал будет.
А Леха посмотрел еще раз на интеллигентного мужика средних лет в очках и с автоматом за спиной и подумал вдруг, что минуту назад он поднимался вместе с ним. А ведь их обоих могли убить вместе.
Участковый оглядел кухню. Присвистнул. Покачал головой:
— Труп найден?
— Нет, — ответил
— Кровь где-нибудь есть?
— Нет. Нигде нет.
— А чего есть?
— Гильзы стреляные.
— Он уже сказал, что их подбросили?
— Нет.
Леха открыл окно. Посмотрел на солнце. Потом обернулся:
— Алексей Степанович, мне нужно сделать заявление. Давайте в сейчас отделение сходим, я хочу, чтобы заявление сразу же было зарегистрировано.
— Хорошо.
— Сейчас, мне переодеться надо.
Леха сходил в спальню, потом в гостиную. Вроде все цело. Подвинул на место кресло. Надо срочно искать новую домработницу. А еще лучше, — жениться.
Достал из шкафа джинсы, снял грязные штаны, аккуратно повесил на стул.
После того как Леха умылся и причесался, вид у него стал поприличней. Глаза только сумасшедшие с недосыпу. Но вот этого никак не скрыть.
40
Многие умные люди в Москве зарабатывают себе на хлеб человеческим горем. Наш страх и наша боль им источник дохода.
У них автоматический оптимизм. У них непроницаемые лица. Наше страдание отскакивает от их искусственного иммунитета. Они никогда ничего не гарантируют, хотя почти всегда берут наши деньги вперед. Они берут много, но очень редко выполняют свои обещания. Уж где силен их профессионализм, так это в раздаче обещаний и надежд. Их слова — дым, их слова — туман, в их речах редко живет только один смысл, их слова легко и просто выворачиваются туда-сюда-обратно, и на изнанке всегда мелким шрифтом напечатан подтекст. «Посмотрим», «попробуем», «поглядим» — вот и все, что эти люди нам скажут толкового.
Народ их не любит. Потому что как же быть прижимистым, раз у ребенка болит зуб? Но не только на зубной боли на Москве может подняться специалист.
Вот, к примеру, к гинекологу на прием пришла семнадцатилетняя школьница. Ну как же тут ему удержаться? Ну как не напугать стеснительного ребенка до полусмерти, а потом взять, да и продать ей что-нибудь в цветастой упаковке? Деваться ей некуда, купить она купит, вреда от антибиотиков большого нет — скорее, профилактика, да и деньги не такие уж огромные… Это называется MLM, «многоуровневый маркетинг». Для того чтоб на верхушке пирамиды кто-то купил квартиру, тысяча девушек со страху пару месяцев мужиков будет обходить за километр. Разумеется, потом это пройдет.
Хорошему врачу нет нужды заниматься такой ерундой. У него дела поважней. Жаль только, что в целом он обойдется много, много дороже.
Ну а если у
Но грозит ребенку тюрьма.
Отец со страха нанимает законника. Улыбчивый и элегантный пожилой адвокат цепляется за несуществующие погрешности в документах и переносит слушание дела со среды на четверг. Потому что в среду судья суровый и молодых хулиганов потоком отправляет на пару лет в Бутырку — так говорит адвокат, а четверговый судья — барышня только три года после университета и оттого молодых студентов жалеет, сильно не казнит — и это вам тоже говорит адвокат. И действительно, растроганная барышня отпускает наследника условно, на поруки к заплаканной невесте.
Невеста плачет, потому что специально для суда она добыла справку о том, что она беременна, а теперь, когда дело кончено, она просто вашему оболтусу хорошая знакомая, а вовсе и не будущая мать его детей. Ей от этого грустно. Ей от этого пусто и тоскливо внизу живота.
А батя чешет затылок: за два дня работы и одно перенесение дела сроком на один день он заплатил адвокату половину от стоимости новенького «жигуля», который собирался купить сыну; батя мужик не глупый и понимает, что, в сущности, он легко отделался.
Вот и заставь после этого народ на Москве любить врачей и адвокатов…
Врачи и адвокаты отсиживаются за железобетонным фасадом: раз не к лицу народу жить быдлом, а хочет народ быть группой лиц, личностей и персон — пусть платит. Пусть вкладывает в уважение к себе не пустые слова, а настоящие живые деньги. Если и вправду в обществе высоко стоит личность, ее права и ее здоровье, значит, люди готовы тратить ресурсы именно на это, а не на водку, баб и путешествия. Действительно, чтобы самые лучшие люди шли в доктора и юристы (а не в бандиты или банкиры), значит, они и жить должны лучше всех.
Но разве наши врачи и наши адвокаты живут лучше всех? Что-то не видно. Налоги, опять налоги и снова налоги… Порой юристам кажется, что они просто сборщики налога на порок для хозяев. Конечно, и им остается кое-что — как и руке, из горящего огня таскающей вкусные пощелкивающие каштаны: маслянистый глянец.
Вадим Варнавский чужие проблемы всегда решал хорошо. Он их решал блестяще. При словах «головная боль» в «Чингиз-ойл» всегда говорили: «Надо пригласить Варнавского».