Столик с видом на трамвай (рассказы)
Шрифт:
– Нет...
– Сейчас бы булочку с горячим чайком.
– Может, на вокзал смотаемся?
– Не стоит портить нервы: булочки затвердели за сутки, а чай похож на отходы от нефтепроизводства.
– Слушай,- сказал я.- Одно время был большой шум насчет автоматов. Дескать, надо на каждом углу поставить автоматы, которые бы торговали бутербродами, кофе, сигаретами, конфетами. Может быть, ты знаешь, стоит где-нибудь такой?
Продавец покачал головой.
– Нет, есть один магазин "Прогресс" - все, что осталось от того шума. Но уличная
торгующая молоком, заржавела, а внутри торговля идет лишь днем, да и то старыми сырками и неходовыми консервами.
– Но может быть, где есть ночное кафе? Продавец даже оглянулся, словно я сказал что неприличное.
– Ты что! Это же аморально!
– Но почему же... Зайти, выпить чашку кофе...
– А что скажет семья, общественность на работе?
– Но мне даже врач рекомендовал ночные прогулки...
– Прогулки, а не сидение в кафе.
– Но если я устал и захотелось чашку горячего кофе...
– Носи с собой термос.
– А это идея!
– воскликнул я.- Встречаемся, завтра здесь. Я принесу кофе.
– За мной пирожки с капустой,- сказал Продавец.- Моя Кармен умеет печь отличные пирожки с капустой.
Следующая ночь прошла отлично. Мы с Продавцом играли в шахматы, ели свежие пирожки с капустой, пили горячий кофе. На случай дождя я взял зонтик. В перерывах мы говорили об экономисте из шестого отдела, коровах, мокром после дождя луге, качестве лука-порея, различных типах женщин, изображенных на флаконах духов и одеколона.
На третью ночь к нам присоединился поэт. Он совсем не мешал. Сидел рядом на скамейке, склонившись над блокнотом, издали со своими кудрями похожий на плакучую иву и, посвечивая себе фонариком, что-то строчил. Только когда накрапывал дождь, поэт просился под зонтик, да, когда не шла рифма, просил глоток кофе.
Впрочем, на следующую ночь поэт пришел со своим зонтом и собственным кофе. Кроме того, он принес с собой дыню.
Огромную желтую дыню. Дыня пахла пыльной бахчой, солнцем, холодной водой арыка с мелькавшим в нем изображением молоденькой девушки с косичками. Дыня ночью - это было здорово!
Именно поэт придумал нашему своеобразному обществу название: "Кафе "Бессонники". Он написал это название на бумаге и прикрепил кнопкой к дереву.
Нашему кафе не хватало только музыки. Но вскоре этот недостаток устранился сам собой. На огонек, вернее, на фонарик поэта, набрела парочка с гитарой. Парочка расположилась напротив нас, он тихо наигрывал на гитаре, она напевала какие-то ритмы.
Через неделю нас уже было около десяти. Прибавились рыбаки, ожидавшие ранний поезд, артист, у которого сосед-коллега всю ночь тренировался на духовой трубе, человек-феномен, который не знал, что такое сон.
Теперь у нас на бульваре было уютно и интересно; каждый приносил с собой поесть и попить, и в результате у нас оказалась очень разнообразная, многонациональная кухня. Поэт набивал авоську книгами и охотно давал почитать всем желающим, человек-феномен оказался сведущим в медицине, он знал понемножку почти о каждой
Постепенно мой сон стал налаживаться, я больше не видел злодея-экономиста, руки перестали дрожать, пятки не дергались, когда врач стучал по ним молотком.
Как вдруг пришла беда. Беда появилась в самый разгар работы нашего маленького сообщества. Она приняла образ сгорбленного старичка с массивной палкой. Я как раз заканчивал очередное сражение на шахматной доске, как вдруг глянул в сторону, словно кто меня толкнул, и увидел гномика из сказки. Гномик стоял возле листка со словами: "КАФЕ "БЕССОННИКИ". ВХОД СО СВОЕЙ ЕДОЙ. ШАХМАТЫ, ТАНЦЫ, БИБЛИОТЕКА, ЛЕКЦИИ ПО МЕДИЦИНЕ И В ПОМОЩЬ РЫБОЛОВУ. А ТАКЖЕ ДРУГИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ. ОТКРЫТО КОГДА УГОДНО, ЗАКРЫТО КОГДА УГОДНО" - и внимательно читал объявление через две пары очков.
Потом Гном прошелся вдоль бульвара, вглядываясь в нас.
– Кто заведующий?
– спросил он.
– Тут все заведующие,- ответил я.- Не спится, папаша? Чайку хотите?
– Значит, нет заведующего,- констатировал старичок.- А где прейскурант?
– У нас нет прейскуранта.- Пока я не чувствовал опасности.- Да вы присаживайтесь, папаша.
– И часов работы нет, и выходных нет?
– А зачем?
– Не порядок. И ночью работаете?
– В том-то все и дело. Тут бессонники собрались, папаша, то есть страдающие бессонницей. Ночных кафе у нас нет, вот мы и собираемся здесь. Поговорить, попить кофейку, скоротать часок-другой...
– Ночью надо спать,- сказал старичок назидательно.
– А если не спится?
– Все равно сидеть дома.
– Но почему...
– Потому что так положено. Может быть, вы и голых танцовщиц захотите?
– Не нужно нам голых танцовщиц!
– запротестовал я.
– Знаем мы вас... бессонники. В общем я вас закрываю!- старик стукнул палкой, словно поставил печать.
– Но на каком основании...
– На том, что мне эта затея не нравится.
– Но кто вы такой!
– мы окружили старика, заговорили все разом.
– Мы не шумим!
– Не пьем алкоголя!
– Не играем в азартные игры.
– Не бьем посуду! Старичок опять ударил палкой:
– Все равно. Я общественник жэка, и мне это не нравится.
– Пошли к начальнику жэка!
– закричали мы.- Это абсурд, мы никому не мешаем!
– Ишь, какие хитрые,- Гномик прищурился.- Никуда я с вами не пойду. Надо больно мне с вами возиться, тратить время и нервы.
– Но как же вы тогда нас закроете?
– удивился я.
– Да очень просто. Напишу анонимку. И меня таскать не будут, и вам всем крышка. Анонимка сильнее любого документа.