Столкновение миров
Шрифт:
— Из этой… — Ричард посмотрел на Джека, словно тот сошел с ума. — Я не могу это сделать, Джек. У меня температура, наверное, не меньше тридцати восьми градусов, а может быть, тридцать девять, а то и сорок.
— У тебя температура повышена самое большее на один градус, Ричард, — спокойно сказал Джек. — А может и…
— Я горю! — запротестовал Ричард.
— Они бросают камни!
— Галлюцинации не могут бросать камни, Джек! — сказал Ричард, словно объясняя прописные истины умственному отсталому. — Это Сибрук-Айлендская ерунда. Это…
В окно влетел
— Вышли своего пассажира, Слоут!
— Идем же, Ричард, — сказал Джек, поднимая товарища на ноги. Он подвел его к двери и вывел в коридор. Сейчас он почувствовал острую жалость к Ричарду. Возможно, не такую, как к Вулфу… но очень близкую к той.
— Нет… болен… температура… Я не могу…
За их спинами новый поток камней ударился о комод.
Ричард пронзительно вскрикнул и схватился за Джека, словно утопающий.
Снаружи был слышен дикий, клокочущий смех. Собаки завывали и дрались друг с другом.
Джек увидел, что белое, как простыня, лицо Ричарда побелело еще больше, он пошатнулся, и Джек поспешил подскочить к нему. Но не успел он подхватить Ричарда, как тот обрушился на пол прямо на пороге комнаты Рауля Гарднера.
Это был небольшой обморок, и Ричард быстро пришел в себя, стоило Джеку пощипать нежные перепонки между большим и указательным пальцами. Он ни за что не станет говорить о том, что происходит снаружи, в действительности притворяясь, что не знает, о чем говорит Джек.
Они осторожно передвигались по коридору к лестнице.
Проходя общую комнату, Джек просунул туда голову и свистнул.
— Ричард, ты только посмотри!
Ричард с неохотой заглянул. Общая комната напоминала развалины. Стулья опрокинуты. Подушки на тахте вспороты. Масляный портрет Старины Тейера на задней стене изувечен. Кто-то нарисовал пару дьявольских рогов, выглядывающих из-под его аккуратных седых волос, кто-то другой пририсовал ему под носом усы, а третий ногтем или чем-то острым выцарапал в промежности огромный фаллос. Стекло в шкафу с памятными подарками было разбито вдребезги.
Джека мало беспокоило выражение наркотического, не верящего своим глазам, ужаса на лице Ричарда. В каком-то смысле Ричарду легче было бы воспринимать эльфов, выстроившихся вдоль и поперек корпусов в блестящие, неземные соединения, или драконов над двором, чем это постепенное разъедание Тейерской школы, которую он так хорошо знал и любил… Ричард неколебимо верил в благородство и добропорядочность Тейерской школы, несомненный оплот мира, в котором ни на что нельзя было положиться… «Даже на то, — подумал Джек, — что отец выйдет из шкафа, в который он зашел».
— Кто это сделал? — гневно спросил Ричард. — Те уроды сделали это, — ответил он сам себе. — Вот кто.
Он посмотрел на Джека, и облако большого подозрения стало наползать на его лицо.
— Это, должно быть, колумбийцы, — внезапно заключил он. — И это что-то вроде войны из-за наркотиков, Джек. Тебе это не приходило в голову?
Джек с трудом подавил готовый было вырваться смех. Вероятно, только Ричард
— Я думаю, все возможно, — ответил Джек. — Давай-ка глянем, что там наверху?
— Ради Бога, зачем?
— Ну… может быть, мы найдем еще кого-нибудь, — сказал Джек. В действительности, он в это не верил, но нужно было что-нибудь сказать. — Может быть, кто-то там прячется. Кто-то, такой же нормальный, как и мы.
Ричард посмотрел на Джека, затем на кавардак в общей комнате. Его лицу снова вернулось выражение непокидающей боли, выражение, в котором читалось: «На самом деле я не хочу смотреть на все это, но по какой-то причине оказывается, что это все, на что Я ХОЧУ смотреть именно сейчас». Это была горькая неизбежность, словно откусить лимон, царапнуть ногтями о доску или зубьями вилки о фарфоровую раковину.
— В стране свирепствуют наркотики, — особым лекторским тоном произнес Ричард. — Только на прошлой неделе в «Нью Рипаблик» я прочитал статью о распространении наркотиков. Джек, все те люди на улице, вероятно, находятся под действием наркотиков. Может быть, они кайфуют, может быть, они…
— Идем, Ричард, — тихо сказал Джек.
— Я не уверен, что смогу взобраться по лестнице, — отозвался Ричард с едва уловимой жалобной ноткой в голосе.
— Ну, хорошенько попытайся, достойно доброму, старому студенту Тейера, — сказал Джек, продолжая вести его в том же направлении.
Как только они добрались до лестничной площадки третьего этажа, в ненарушаемую, почти бездыханную тишину, царящую в Нельсон Хаусе, просочился звук. Снаружи рычали и лаяли собаки. Похоже, что теперь их не десятки, не дюжины, а сотни. Колокола в часовне сорвались в непристойный, дикий звон.
Звук колокола приводил этих чудовищных, мечущихся по двору собак в полное бешенство. Они бросались друг на друга, перекатываясь по траве, которая начинала приобретать вид рваной, запущенной и неухоженной. Кусали все, что попадалось на пути. Так Джек увидел, как одна из них атаковала вяз. Другая бросилась на статую Старины Тейера. И когда ее кусающая, щелкающая пасть натолкнулась на бронзу, в разные стороны из пасти брызнула кровь.
Джека чуть не стошнило, он отвернулся.
— Идем, Ричард, — сказал он.
Ричард поплелся за ним с явной неохотой.
На третьем этаже их ожидали беспорядочные горы перевернутой мебели, разбитые вдребезги окна, валяющиеся повсюду клочья набивки, рассыпанные кучи одежды.
Весь третий этаж был окутан облаками пара и пропитан теплой влагой, словно тропический лес во время дождей. По мере их приближения к двери с табличкой «Душевые» жар достиг уровня сауны. Легкий туман, который встретил их на лестнице тонкими стелющимися вниз струйками, сгустился в плотную, непроницаемую пелену.