Столкновение

Ромов Анатолий Сергеевич

Человек должен знать: где, когда, кто? Только тогда мы можем обращаться к его сердцу, совести. Тогда он откликнется. Информированный человек уже не глух и не слеп. Его мозг включен в работу. Поэтому для меня так важен поиск документов, подтверждающих мою гражданскую позицию.

Когда я работал над книгой «Лицом к лицу» — о поисках Янтарной комнаты, произведений русского искусства, похищенных фашистами из нашей страны, — я собрал очень много документальных материалов. Мне помогали западногерманский историк Георг Штайн (недавно трагически погибший), ученый из ГДР Пауль Колер, английский журналист Энтони Тэрри, американский писатель и политик Гаррисон Солсбери, Жорж Сименон — любимый мною

человек, добрый и мудрый… Под документами я понимаю не только архивные материалы, но и разговоры. Беседовал я и со Шпеером, которого разыскал и который мне помогал. Да, да, тот самый Альберт Шпеер, бывший министр вооружений и военной промышленности в гитлеровской Германии, лейб-архитектор фюрера, который сказал, что лишь в тюрьме Шпандау, прикоснувшись к русской литературе, он понял меру своей вины перед немецким народом. Была беседа с генералом Вольфом. Карл Вольф — сложная фигура, о нем, кстати, тот же Шпеер мне сказал: «Бойтесь его, он вам лжет. Он не разоружился». Беседа с неразоружившимся лжецом Вольфом — тоже документ.

При работе над этой книгой я нашел 35 страниц машинописи с текстом допросов Бертольта Брехта и Ганса Эйслера в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, которую возглавил пресловутый Дж. Маккарти.

Одни документы вошли в «Лицом к лицу», другие в роман «Аукцион», третьи — в цикл романов «Экспансия». Документы искали себя, свое место в течение восьми лет.

Однажды кто-то из моих друзей-математиков заметил, что раньше пытались найти однозначный ответ на поставленную математическую задачу. А сегодня, в результате появления ЭВМ, смысл научного поиска порой заключается в том, чтобы из одного вопроса сделать десять тысяч вопросов, засадить их в машину и получить вероятные решения. В век НТР стало уже абсолютно невозможно закрывать глаза на что-то одно, отмахнуться от него, а сосредоточиться только на другом. Нужна комплексность, системность, наивысшая диалектичность, я бы сказал. Я и рассматриваю документы не как материал к той или иной книге, а как материал для раздумий, для ассоциаций, а какую форму в конечном итоге примет этот материал — вопрос второй.

А. Ч.Приводимые в текстах романов документы всегда подлинные или же присутствует и авторский вымысел?

Ю. С.Большинство — подлинные. Однако и авторский вымысел имеет место. Я люблю документ и как связующее звено, некое подобие монтажного стыка в кинематографе.

Мне хочется немного поразмышлять о книге Семенова «Лицом к лицу». Ее анализ, как мне кажется, поможет глубже понять суть творческих принципов писателя.

В ней, во-первых, вскрыты механизм и масштабы нацистского грабежа: достаточно лишь перечислить категории тех, с позволения сказать, «коллекций», которые должны были составляться из наворованного: для «высшей школы НСДАП» в Каринтии, для «музея фюрера» в Линце, для «музеев воинов» в Кенигсберге, Потсдаме, Вене, Берлине, и это помимо акций отдельных главарей рейха для пополнения личных коллекций.

Во-вторых, объяснены причины нынешнего сокрытия произведений искусства — прежде всего потребность бывших фашистов и неонацистов в финансовых средствах для возрождения движения.

Показано, наконец, взаимопроникновение преступных сил; писатель сызнова рассекает явление, как и в «Пресс-центре», как и в других своих произведениях, по трем точкам и показывает, сколь плотно сцеплены узлы хищений, как хорошо подогнаны сочленения сокрытия, как слаженно работает механизм заметания следов.

Одна из великих тайн искусства состоит в том, что нам не дано понять, «как это сделано». Книга «Лицом к лицу» причудливым образом соединила в

себе теоретические построения, живой, населенный множеством людей рассказ о патриотическом поиске, документальный пласт и лирический дневник гражданина, озабоченного судьбами памяти. Ибо произведения искусства — это прежде всего овеществленная память. Видение писателя стереоскопично: оно объемлет и саму нашу небольшую планету, на которой продолжается противостояние сил добра и сил зла, несправедливости, и людей, чьими конкретными делами насыщено повествование.

Однажды Юлиан Семенов сказал мне, предельно четко сформулировав свой метод: «Историческую структуру имеет смысл исследовать только через такого героя, который был бы средоточием событий. Если кирпичная стена сделана «под расшивку» — то это красиво, а ежели сляпана абы как — глаза бы не глядели. Вот я и складываю «кирпичи» исторических фактов, а потом сшиваю их хорошим цементом, «на яйце», который вбирает в себя сюжет и отдает себя сюжету».

Сказанное касается не только эпопеи о Штирлице, но и имеет прямое отношение к «Лицом к лицу», стержнем которого является сам автор.

Но не сводится ли его роль к чисто функциональной? Будучи писателем выверенной позиции, одно из главных положений которой выражено в формуле: «простых людей не бывает», то есть общество понимается как система множественных «я», причем каждое из них есть целое мироздание, микрокосм, Юлиан Семенов берет на себя право быть не только объектом истории, но и стать ее субъектом. В этом — единственно возможный для писателя социально активный способ существования.

Поэтому, наверное, и присущ книге тот необычайно личный доверительно-страстный тон, который и делает ее исповедью.

Итак, «Лицом к лицу». Название и полемично, и точно. Известное опасение: «…лица не увидать» — опровергнуто, и прежде всего тем, что писатель по-разному исследует узлы поиска. Каждый персонаж повествования показан крупно, ничье лицо не стерто, авторское отношение индивидуально и доказательно, главное средство — деталь.

Выращивает яблоки Штайн, доход от их продажи дает ему возможность искать. Торгуется по поводу оплаты интервью Вольф; растерян Шпеер, показывающий гостю сотни писем с угрозами от недобитков; прикидывается, в зависимости от конъюнктуры, то живым, то мертвым Форедж; конспирируется самодовольный Скорцени. Это увидено писателем, а оттого и читателю показано зримо.

Книги «Лицом к лицу», «Схватка», «На «козле» за волком» позволяют проникнуть в святая святых — в творческую лабораторию писателя. Для него характерно параллельное освоение материала. Тема спасения произведений искусства, награбленных гитлеровцами, став, по собственному признанию Юлиана Семенова, делом его жизни, прорабатывается и в ином художественном ключе — в романах «Приказано выжить», в котором Штирлиц, например, помогает сохранить сокровища, спрятанные в штольнях Альтаусзее, «Аукцион», целиком посвященном деятельности созданного писателем «Комитета за честное отношение к произведениям русского искусства, оказавшимся на Западе».

Новелла о Скорцени была известна читателям и раньше. Иной критик может спросить: правомочно ли столь открытое использование написанного ранее? Думаю — да, и попытаюсь это доказать.

Каждый эпизод писательской работы есть некий «кирпич», своеобразный строительный материал. Он может занимать то одно, то другое место в зависимости от целей, которые ставит перед собою литератор. Все в жизни многогранно: человек, событие, процесс. В каждый отдельный момент нам дано увидеть только некоторые грани и лишь их взаимосвязь со временем и пространством. Помещение индивидуально воспринятого факта в другую структуру позволяет, говоря словами Ю. Семенова, «повертеть факт, помять его».