Столкновение
Шрифт:
– Бедненький, – клюнув суженого в губы, засмеялась Ирина, – совсем тебя замучили. Пойдем, я спасу тебя из их лап.
– Не так быстро, – припечатала Марина, – еще два пальца осталось.
– Я их так обгрызу, – ответил Вадим, демонстративно пихая в рот мизинец и обгрызая ноготь.
– Фу-у! Видеть это не могу! – Под общий хохот Ира стукнула его по руке.
– Сдаюсь! – Вадим резко вскочил, схватил хозяйку и усадил к себе на колени. – Какие планы на сегодня?
– Ну-у, – протянула Ирина. – Убью одного гада – и до пятницы я совершенно свободна.
– О-о, тогда мне ничего не грозит!
– С чего бы это?
– А ты на календарь глянь. Пятница уж наступила.
– А я не уточняла, какую пятницу я имею в виду. Крепись, милый.
– Горе мне, горе! – дурачился Вадим, пробегая пальцами по бокам Ирины. Хихикая, суженая пыталась отбиваться, но Белов неизменно находил бреши в обороне.
– Так, колись, злыдень недобитый, в какое пиратское логово решил заманить невинную девушку.
– А ты меня не прихлопнешь, как Билл Прихлоп – нерадивую каракатицу?
– У-у-м, так и быть, живи, но – смотри у меня!
Вадим, улыбнувшись и послав персоналу воздушный поцелуй, одним текучим движением встал с кресла. Никто не успел понять, как Ирина перекочевала с колен на его плечо. Перехватив тело чуть пониже попы, и не обращая внимания ни на возмущение хозяйки, ни на удары по спине, «пират» быстренько покинул заведение. Через двадцать минут виляния по улицам и короткого стояния в пробке, джип Белова скрипнул тормозами напротив загса.
– Вадим?! – Удивление Ирины можно было ощутить чуть ли не физически.
– Тсс! – Белов приложил палец к губам. – Кроме слова «да», ничего больше не желаю слышать.
– А-а-а, э-э-э…
– Я так понимаю, что ты согласна? Дорогая, открой бардачок.
Сухо щелкнула защелка, явив свету темное зево бардачка, в котором ласкала взор бархатная коробочка в форме сердечка. Внутренне трепеща и догадываясь, что там внутри, Ирина счастливо улыбнулась и осторожно прикоснулась к бордовой кнопочке. Пока пораженная женщина пялилась на обручальные кольца, Вадим выскользнул из машины и пристроился у открытого окна со стороны пассажира. По его сугубо личному мнению, над Хабаровском можно было взорвать атомную бомбу, да даже конец света остался бы незамеченным, настолько его половинка оказалась потеряна для мира.
Вадим, которого не оставляло дурное предчувствие, купил кольца в первый день, за час перед разговором с матерью. Было у парня чувство, что после встречи с ней желания ходить по магазинам совершенно не возникнет. В который раз он пошел на поводу у интуиции, каркающей над его головою черным вороном.
Грающая вестница не ошиблась. У матери его не ждали. Сначала Вадима промурыжили консьержка и охранник в холле подъезда. Кто, куда, зачем, к кому? Обозленный, он уже было вознамерился шарахнуть по въедливой парочке чем-нибудь вроде придуманного поттероманами конфудуса или придавить ментальным прессом, но, оценив внутренний резерв, решил поберечь нервы и не тратить ману на мелких церберчиков. Проблему разрешил охранник, не подозревавший о желании посетителя и тем самым избежавший серьезного стресса и нервного расстройства (конфудус имел некоторые побочные действия, сопряженные с психическими расстройствами), чоповец поднял трубку домофона и переговорил с хозяином квартиры, которую указал Белов.
– Проходите, – положив трубку, сказал охранник, – седьмой этаж.
– Спасибо, – ответил Вадим и, ерничая, добавил: – Знаю, после лифта налево, вторая дверь справа по коридору.
– Иди, грамотей, не заблудись, – пульнул парфянскую стрелу смурной цербер.
Нелюбимый пасынок нагрянул в неподходящее время, когда Наталья Михайловна привечала и потчевала Сергея Георгиевича и Валентину Петровну – любимых свекра со свекровью. Три поколения Ильиных благообразно и чинно вкушали посланные богом яства, мужчины – разбавляя их «беленькой» из запотевшего графинчика, даже младшему «понюхать» налили, а женщины – вишневым ликерчиком. Прислуга же тихо постукивала и позвякивала посудой на кухне. Наталья Михайловна могла себе позволить не колготиться у плиты, доходов от бизнеса хватало и на жизнь, и на симпатичную служанку, совмещавшую обязанности поварихи, уборщицы и любовницы мужа – Георгия Сергеевича. Мать давно загнала мужа под каблук, здраво рассудив, что в мужской природе кобелизм заложен с рождения, она предпочитала держать на контроле и этот немаловажный аспект личной жизни благоверного. Как истинный политик и управленец, она возглавила процесс, грозящий вырваться из-под надзора. Теперь Ильин-средний, находящийся в неведении о молчаливых соглашенях супруги и прислуги, «спускал пар» шифруясь, чем вызывал усмешку у своей законной половинки. Не остался без внимания и любимый сыночек, которому на шестнадцатилетие дед и мать «подарили» дорогую проститутку. Неча, мол, недорослю по подъездам да школьным и клубным туалетам с девками зажиматься, еще какую заразу на зад и перед накрутит или обрюхатит кого (разбирайся потом с этим), пущай яблочко плотского
Вадим подозревал, что будет не просто, но не ожидал, что окажется еще хуже. Роль незваного гостя и бедного родственника была ему не по душе. Попытка перенести визит ни к чему не привела. Ильин-старший, демонстративно глянув на мать, кашлянул. Сохраняя невозмутимое выражение лица (только пунцовая шея и красные кончики ушей указывали, сколько сил матери требуется, чтобы сохранить самообладание), Наталья Михайловна пригласила сына к столу, громко крикнув Верочке, чтобы та сервировала еще на одну персону. Вадиму больших трудов стоило установить непрошибаемый эмоциональный блок. Ему было вдвойне больнее ощущать неприкрытую неприязнь, зная, что она исходит от матери. Та не любила старшего сына и не скрывала своего чувства, для нее он был неприятным напоминанием и грязным пятном на репутации светской львицы. Нестираемая ошибка бурной молодости. Безразличие в эмофоне брата ничего не задевало в душе, так уж того воспитали, а вот любопытствующий интерес к его персоне, излучаемый патриархом семейства, оказался неожиданным сюрпризом. В интересе бывшего номенклатурщика сквозили странная нотка меркантильности и желание получить связи в определенных кругах (по крайней мере, Вадим так расшифровал букет эмоций Ильина). Старик оказался ох как непрост, что не могло не насторожить.
Поздоровавшись со всеми, Белов направился к указанному месту. Ровная осанка танцора, развернутые плечи, твердый, независимый взгляд были немым ответом на высказанную неприязнь. За стол он сел, как его учила Миледи. Лопатки и прямая спина не касаются высокой спинки венского стула, ноги чуть разведены, между животом и столешницей расстояние в полторы ладони, чтобы иметь возможность свободно откинуться назад после насыщения и немного наклониться вперед, когда ешь. Незамысловатые, но наполненные тайного смысла эволюции проделывались на полном автомате, в полный голос намекая на долгое знакомство с этикетом. На колени легла широкая салфетка. Вадим машинально переложил вилки в правильном порядке, заработав одобрительный хмык со стороны наблюдавшего за ним Ильина. Старый хрыч что-то задумал, и в тот момент происходило взвешивание им достоинств и недостатков внебрачного отпрыска невестки. Пока на весы молодого человека ложились белые камешки.
Пять минут тишину нарушало только звяканье столовых приборов о тарелки. Когда гость заморил червячка, старик указал взглядом на рюмки.
– Я за рулем, – тремя словами Вадим остановил Ильина-среднего, протянувшего графинчик к его рюмке.
Короткая фраза, казалось, разрушила заговор молчания.
– Вы водите машину? – задал невинный вопрос патриарх. Вадим пожал плечами, мол, как хочешь, так и понимай.
– «Козлик»? – с ноткой превосходства и капелькой барской снисходительности усмехнулся брат, как бы показывая деревенскому увальню его уровень. С точки зрения городского пижона, кроме как на «запор» или замшелый «уазик» старший братец не заработал.
– «Прадо», две тысячи десятого, – аккуратно нарезая отбивную, ответил Вадим.
– Твоя старая прос… подружка из косметического салона подарила? – вклинилась мать, запнувшись о взгляд свекра и проглотив «проститутку». Да, такта ей иногда не хватало.
Хуже было неприятное известие о том, что она в курсе отношений Ирины и Вадима. Откуда, интересно? Белову до дрожи в коленях захотелось узнать об источнике информации. Кто это у нас такой смелый и не побоялся распускать слухи? Вместо этого он, спокойно прожевав мясо и отложив столовые приборы, промокнул губы салфеткой и улыбнулся: