Столовая Гора
Шрифт:
— Черный рудокоп — значит нелегальный рудокоп? — спросил Аякс. — Тот, кто добывает золото незаконно?
— Так точно. Но все это было в незапамятные времена. Когда рудник только начал давать руду в промышленном масштабе. В те времена черные рудокопы, говорят, были настоящим проклятием для компании. И когда их ловили, то особо, конечно, не церемонились. Или в рудник сбрасывали, или в кипящей смоле топили — кстати, может, отсюда и повелось, что черные. Однако им в руки тоже лучше было не попадаться. Попал — пропал. Веселое, короче говоря, было время.
Аякс собрал пистолет и снова зарядил его.
Вернер, отерев потный лоб, махнул
— Еще?
— Нет. — Аякс спрятал пистолет в кобуру под мышкой. — Хватит на сегодня страшных историй.
Они вышли из тира. Аякс кивнул продавцу, однако юнец в наушниках, облокотившись на прилавок и качая в такт мелодии опущенной головой, не замечал вокруг себя ничего ровным счетом.
— Вас куда-нибудь подвезти? — спросил Вернер Аякса.
— На рудник, если не трудно.
На улицах Столовой Горы чувствовалось оживление. Фасады большинства зданий были украшены разноцветными флажками и искусственными цветами. Между домами сновали распаренные домохозяйки и галдящие дети. Из открытых окон доносилась музыка.
Аякс посмотрел дату на своих часах.
— Сегодня какой-то праздник?
— В некотором роде, — улыбнулся Вернер. — Сверхплановый.
— Как так — сверхплановый?
— Сами увидите…
На плато Аякс подошел к месту у обрыва, где еще вчера днем лежал накрытый пластиком труп Иосифа. Теперь о преступлении напоминали только разметанные островки песка, которым засыпали кровь.
Бросив монетку в бинокль на станке, он посмотрел через мутноватые заляпанные окуляры в рудничный ствол. Отвесные скалистые стены уходили в дымчатую, как будто дышащую, живую тьму. Когда шторка со стуком перекрыла поле зрения, Аякс опустил в кассовую щель еще одну монетку, нацелился на заброшенные мастерские и склады на противоположной стороне обрыва, однако уже не столько вглядывался в них, сколько ждал, когда снова упадет шторка.
После вчерашнего визита в водолечебницу он больше не чувствовал запаха сероводорода, и поэтому решил пообедать тут же, в «Золотой Жиле». Опередив свою напарницу, к нему подлетела официантка, что обслуживала его накануне. Поздоровавшись, она прихлопнула себя по груди с именной табличкой: «Мария». В петлицу ее форменной блузки была вставлена алая гвоздика. Аякс, представившись, спросил светлого пива и чего-нибудь мясного.
— Возьмите бифштекс из телятины, — предложила девушка. — У нас новый повар. Эти котлеты ему удаются лучше всего.
— Так котлеты или бифштексы? — улыбнулся Аякс.
Мария, округлив глаза, накрыла рот блокнотом для записи заказов:
— Я сказала — «котлеты»?
— Будь по-вашему, — согласился Аякс. — Бифштекс.
— Хорошо прожаренный? С кровью? — уточнила официантка.
На мгновенье перед Аяксом мелькнула картинка залитой кровью стиральной машины и его одежды.
— Так, прожаренный? С кровью? — повторила Мария. — Какой гарнир?
— Хорошо прожаренный, — улыбнулся Аякс. — С овощами.
Минуту спустя девушка принесла пива.
— А где ваш ресторан закупает мясо? — спросил Аякс.
— Не знаю, — развела руками Мария. — Фермер, кажется, какой-то приезжает. Раз в два дня, по-моему. Может, у него?
Отпив, пива Аякс вытер пену с губ.
— Он привозит мясо или живых телят?
— А какая разница?
— Никакой. Просто интересно.
Еще несколько минут спустя — заодно с бифштексом — Мария доставила известия, которые ей удалось
— Фермер развозит фасованное мясо, но раз в две недели привозит живого теленка для диетической столовой.
— А где находится диетическая столовая?
— В лечебнице, где ж еще.
Аякс вспомнил обглоданную кость на дне сухого бассейна и опустил на край стола кулак с зажатой вилкой.
— Только где они там его держат? — недоуменно поджала губы Мария.
— Кого? — спросил Аякс.
— Теленка.
— В бассейне.
— Где?
Аякс, улыбнувшись, выписал вилкой в воздухе замысловатую фигуру, давая понять, что отвлекся. Мария пожелала ему приятного аппетита.
Спускаясь с плато фуникулером, на полпути Аякс услышал трехкратный ружейный залп и полюбопытствовал у вагоновожатого, что это было. Водитель проехал еще немного, остановил вагон и молча указал на боковую улицу.
По усыпанной цветочными лепестками мостовой Аякс вошел в небольшой, запруженный праздничной толпой парк. В воздухе густо пахло ванильным печеньем и порохом. У чугунной парковой ограды четверо молодых солдат уплетали мороженое в стаканчиках. На солдатах была замысловатая красочная форма старинного покроя. Их карабины с примкнутыми штыками стояли тут же, прислоненные к ограде. У передвижной будки мороженщика еще один солдат — с красным взмокшим лицом и в расстегнутом кителе — сидел на корточках и что-то объяснял маленькому мальчику, держа перед ним духовую трубу. Начищенная медь горела на солнце, мальчик, улучив момент, сорвал с трубы мундштук, что есть силы дунул в него и закашлялся. Музыкант со смехом похлопал его по спине. Прошло еще несколько минут, прежде чем Аякс понял, что он оказался на кладбище и что окружавшие его нарядные люди, из-за которых почти не видно было надгробий — участники похоронной процессии.
У застеленной алым бархатом могильной ямы на высоком помосте находился роскошный полированный гроб с телом Иосифа. Поодаль, за приземистым столиком, забранным все тем же алым бархатом, сидели его домочадцы, взрослые дочь и сын, и вдова, которую Аякс узнал с трудом — еще позавчера это была сырая заплаканная женщина, а теперь дама вполне представительного, светского вида. Она была в дорогом платье, на шее горело бриллиантовое колье, кончики пальцев из-за маникюра казались обмакнутыми в кровь. Единственная траурная деталь во вдовьем туалете была едва заметна — тонкая, больше похожая на бахрому, полоса темной вуали на широкополой шляпе.
Желавшие проститься с покойным стояли в очереди, парами подходили к гробу и ненадолго останавливались в изголовье. Замешкавшись, Аякс тоже оказался в этой очереди. Он слишком поздно осознал свое положение. Ретироваться, чтобы не вызвать конфуза, было невозможно — распорядители в парадных кителях образовали живой коридор до самого гроба. Когда наступил черед Аякса, он был вынужден встать так, что профиль Иосифа оказался почти на одной линии между ним и лицом вдовы. Они встретились глазами. Вдова узнала Аякса и, что-то сказав детям, подошла к нему. Аякс, задержав дыхание, ждал пощечины, сцены и слез. Однако вместо всего этого последовало короткое легкое объятье. От вдовы пахло великолепными духами. Аякс почувствовал, как на несколько мгновений свет дня померк для него. С запрокинутой головой, чтобы не задеть его громадными полями шляпы, вдова чуть уловимо улыбнулась, пожала ему запястье и возвратилась за столик.