Stop-кадр!
Шрифт:
– Вы туристы? – смущенно спросил он на правильном английском и тут же, просияв, сам и ответил: – Ну конечно, туристы!
Мэри остановилась прямо перед ним.
– Мы ищем место, где можно купить что-нибудь поесть, – сказала она.
Колин тем временем двинулся дальше, пытаясь обойти незнакомца.
– Между прочим, мы не обязаны объясняться, – буркнул он, обращаясь к Мэри.
Как раз когда он это говорил, мужчина дружески схватил его за запястье и попытался взять за руку Мэри. Та скрестила руки на груди и улыбнулась.
– Уже очень поздно, –
Он ухмыльнулся и кивком показал туда, откуда они пришли.
Мужчина был ниже ростом Колина, но обладал необычайно длинными, сильными руками. Кисти рук тоже были большие, покрытые с тыльных сторон спутанными волосами. На нем была приталенная черная рубашка из тонкой искусственной ткани, расстегнутая почти до пояса. На шее висело на цепочке золотое украшение в виде бритвенного лезвия, которое чуть заметно приподнималось на густых зарослях волос, покрывавших грудь. На плече висел фотоаппарат. Узкая улочка наполнилась терпким до одури ароматом лосьона после бритья.
– Послушайте, – сказал Колин, пытаясь высвободить руку и не показаться при этом несдержанным, – мы знаем, что здесь есть одно заведение.
Хватка не ослабевала, хотя отнюдь не была железной – запястье Колина находилось в петле, образованной всего двумя пальцами.
Мужчина набрал в легкие воздуха и, казалось, на пару дюймов подрос.
– Все закрыто, – заявил он. – Даже хот-догами не торгуют.
Потом, подмигнув, обратился к Мэри:
– Меня зовут Роберт.
Мэри пожала ему руку, и Роберт потащил их по улице в обратную сторону.
– Прошу вас, – продолжал настаивать он. – Я знаю как раз подходящее место.
Пройдя несколько шагов, Колин и Мэри с большим трудом остановили Роберта, и все встали рядышком, шумно дыша.
– Роберт, – заговорила Мэри, обращаясь к нему, как к ребенку, – перестаньте держать меня за руку.
Он тотчас же отпустил ее с легким поклоном.
– Хорошо бы вы и меня отпустили, – сказал Колин.
Но Роберт уже принялся оправдываться перед Мэри:
– Мне хотелось бы вам помочь. Я могу показать вам одно очень хорошее местечко.
Они пошли дальше.
– Туда, где можно вкусно поесть, нас не надо тащить силком, – сказала Мэри, и Роберт кивнул. Он постучал себя по лбу:
– Мне, мне…
– Обождите минутку! – перебил Колин.
– … всегда не терпится поупражняться в английском. Наверное, чересчур не терпится. Когда-то я говорил превосходно. Сюда, пожалуйста.
Мэри уже шла впереди. Роберт с Колином – следом.
– Мэри! – позвал Колин.
– Английский, – сказал Роберт, – прекрасный язык, полный недомолвок.
Мэри улыбнулась, оглянувшись через плечо. Они опять подошли к огромному зданию у развилки дорог. Колин рывком остановил Роберта и резко высвободил руку.
– Простите, – сказал Роберт.
Мэри тоже остановилась и вновь принялась изучать листовки. Роберт, проследив за ее взглядом, посмотрел на грубо намалеванный красной краской по
– Это женщины, которые не могут найти себе мужчину. Они хотят уничтожить все хорошее, что связывает мужчин и женщин, – потом сухо добавил: – Они слишком уродливы.
Мэри посмотрела на него так, словно вдруг увидела знакомую физиономию на экране телевизора.
– Ну вот, – сказал Колин, – готовьтесь встретить сопротивление.
Мэри ласково улыбнулась обоим.
– Идемте туда, где вкусно кормят, – сказала она как раз в тот момент, когда Роберт, показывая на другую листовку, намеревался добавить что-то еще.
Они пошли по левому отростку улицы, и в течение следующих десяти минут все лихорадочные попытки Роберта завязать разговор наталкивались на молчание, самоуглубленное со стороны Мэри – она вновь шагала со скрещенными руками, – и слегка неприязненное со стороны Колина, державшегося от Роберта на почтительном расстоянии. Затем они свернули в проулок и по истертым ступеням спустились к маленькой, всего футов тридцать в ширину, площади, на которой сходились с полдюжины узких проходов.
– Здесь, внизу, я и живу, – сказал Роберт. – Но ко мне так поздно нельзя. Жена наверняка уже спит.
Сворачивая то налево, то направо, они шли между покосившимися пятиэтажными домами и закрытыми на ночь лавками, возле которых штабелями стояли деревянные ящики с овощами и фруктами. Появился лавочник в фартуке с нагруженной ящиками тележкой. Он окликнул Роберта, а тот рассмеялся и, подняв руку, покачал головой. Когда они добрались до ярко освещенного входа в заведение, Роберт раздвинул перед Мэри занавеску из пожелтевших пластмассовых полосок. Во время спуска по крутой лестнице в тесный, переполненный бар он держал руку на плече Колина.
У стойки сидели на высоких табуретах молодые люди, одетые так же, как Роберт, а еще несколько человек расположились в одинаковых позах – перенеся весь свой вес на одну ногу – вокруг большого музыкального автомата с пышными выпуклыми формами и завитками из хрома. Из глубины автомата исходил темно-синий свет, проникавший во все уголки и придававший второй компании отталкивающий вид. Казалось, все либо курят, либо резко, решительно гасят сигареты в пепельницах, либо вытягивают шеи и губы, чтобы прикурить у соседа. Все были в такой тесной одежде, что приходилось, взяв сигарету в одну руку, зажигалку и пачку держать в другой. Громкая, жизнерадостно-сентиментальная песня, которую слушали все, ибо никто не разговаривал, исполнялась под аккомпанемент полного оркестра, и в часто повторяющемся припеве звучал сардонический смех, а певец как-то по-особому всхлипывал – именно в этот момент некоторые из молодых людей подносили ко рту свои сигареты и, стараясь не смотреть друг на друга, с хмурым видом и собственным всхлипыванием принимались подпевать.