Стопроцентные чары
Шрифт:
Всеобщее пренебрежение — возможно, не целенаправленное, но не ставшее от этого менее обидным, — стало уже порядком утомлять Аркашу.
— Я пришла, чтобы играть в баскетбол... нет, в чарбол.
— Прости? — Тарас повернулся к ней всем корпусом.
— Я не хочу быть менеджером. Я хочу играть в чарбол. В команде.
Мяч выпал из тренерских рук. Апельсиновый кругляш был тут самым непредвзятым. Понятное дело: ему все равно, кто будет гонять его по площадке.
— Девочка, не шути со старым больным эпилептиком. — Тарас, отдуваясь, словно после сложного
— Ха-ха. — Ровен прищурился. Если раньше он и полагал, что в башке девчонки все же есть в наличии малые зачатки серого вещества, то сейчас разуверился в этом окончательно.
— Теньковская, ты извини, но это неудачная тема для шуток, — укорил ее Грегори.
— Я вовсе не шучу. — Аркаша отчего-то почувствовала себя до безобразия спокойно. Состояние, созданное из смеси крайнего страха, отчаяния и малюсенькой доли равнодушия. Состояние, которое в любой момент могло плавно перейти в истерику. Но тетя Оля никогда не позволяла Аркаше истерить. Слезы, стенания, жалобы — все было под запретом. И со временем это состояние, так ни разу и не перешедшее в стадию слез и криков, при которой человек обычно избавляется от душевного груза и тревог, для Аркаши превратилось в форму слегка отупелого хладнокровия. Именно в этом состоянии она, слушая оглушающие трели дверного звонка и зная, что на пороге вот-вот появится Инесса Бобруйская с ее извечным бланком акта о проверке жилищных условий опекаемого, пихала в рот валяющейся на диване Ольге Захаровой дольки чеснока, чтобы скрыть запах перегара, а затем с жалобной мордашкой оповестить специалиста опеки о том, что ее обожаемая тетя слегла с простудой.
— Зефиринка... — Роксан, не находя слов, прижал кошачьи уши к голове.
— Теньковская, сбрендила? — Грегори, похоже, больше не собирался церемониться с новенькой. — Если это какой-то неведомый девчачий каприз, то давай прекращай.
— Кэп, теперь ты мне веришь, что я не безосновательно долбанул ее Стопроцентными? — поинтересовался Ровен, кидая в сторону Аркаши презрительные взгляды.
— Теперь мне кажется, ты слишком сильно ее долбанул!
— Может, она просто не представляет на что пытается подписаться? — выдвинула предположение Шани. — Эй ты, здесь принцип таков: они носятся по площадке и лупят друг друга без разбору.
— Не утрируй. — Грегори нервно поправил очки.
— А в чем я не права? — Шани закрыла книгу и в порыве чувств стукнула ею по своим коленям. — Вы все еще не убились только потому, что дуракам до жути везет. А эта... да ее расплющат! Наступят и не заметят. Да вы сами и раздавите!
Очень нервирует, когда окружающие разговаривают о тебе так, словно тебя нет рядом. Аркаша насупилась.
— Она тупая, поэтому уж точно не доперла до этого, — уверенно заявил Ровен.
— Думаешь? — Тарас, о чем-то размышляя, оглаживал пальцами подбородок.
— Отказ в принятии меня в команду можно будет расценивать как факт дискриминации. По какому признаку — решайте сами, — холодно сообщила Аркаша. — Локальные акты университета исключают всякие проявления дискриминационной и иной направленности,
На самом деле Аркаша не знакомилась с локальными актами КУКУО, но предполагала, что такие имеются. А уж ей, начавшей почитывать нормативноправовые акты раньше запоминания таблицы умножения, не составило особого труда провести аналогию с законами обычных людей и предположить принцип работы существующей и в волшебном мире системы правил.
— А она не глупа. — Губы Тараса искривила усмешка. Столь открытый шантаж, похоже, не только позабавил его, но и помог принять определенное решение. — Будь по-твоему.
— Чего? — Выглядело так, что еще чуть-чуть и Ровен начнет извергать пламя от ярости. — Зачем она нам? Будет бельмом на глазу? Под ногами мешаться?
— Тренер, Каша не кажется сильной. — Доселе помалкивающий Джадин переместился с ноги на ногу, чиркнув подошвами кроссовок по полу. — Ненавижу слабаков. Я могу смять ее в маленький комочек одной рукой.
«Ох ты ж, перспективы не радуют». — Аркаше вдруг очень захотелось, чтобы между ней и членами чарбольной команды Сириуса оказалось с полсотни скамеек.
— Что же мы ресурсами будем зря разбрасываться? — Тарас, приняв позу супергероя, только что спасшего мир от гибели и требующего свою долю лавров, выдал: — Теньковская, ты ценишь уважение? Полагаю, да. Я уважаю ту, что прокляла меня, как женщину. Она достойна моего уважения. Тебя же я уважаю как личность. Однако если желаешь большего — хочешь уважения будучи игроком — заслужи его. Докажи, что что-то можешь.
— Плохая идея, тренер. — Грегори, видя, как при словах Тараса меняется выражение на лице Аркаши, встал между ними. — У нее голубая метка. Полукровка. Никакой магии. Она не сможет ни применить Наложение, ни блокировать чужие заклинания. Все Стопроцентные будут бить по ней в полную силу.
— Плевать.
— Пле... что? — Грегори опешил.
— Позволь девочке показать себя.
— Тренер, я не могу позволить первогодке себя калечить.
— Как ты меня назвал?
— Э?.. «Тренер»?
— Вот именно, Рюпей. Тренер здесь я. Теньковская на позицию.
— Что, так сразу? — испугалась Аркаша.
— А что, ножки тебе помассировать? Спинку почесать? Марш.
— Да! Хорошо!
— Тренер, я все-таки против.
— Рюпей, я услышал тебя, и я тебя проигнорировал. Общение оказалось весьма результативным. А сейчас включи режим сурового капитана и выстави кого-нибудь против девчонки. Один на один.
Грегори, сдаваясь, сдержанно кивнул.
— Линси, давай на площадку.
— Постой-ка, Кэп. — Ровен ловко перехватил кинувшегося в сторону площадки Роксана, грубо приобняв его за шею. — Котяра точно будет играть в поддавки.
— Не буду, — пообещал Роксан, нетерпеливо ерзая в демонских объятиях.
— Заткнись, Котяра. Кэп, дай-ка я с ней понежничаю.
— Не уверен, что тебя стоит сводить с ней.
— Рюпей, позволь шельмецу реабилитироваться. — Тарас пару раз хлопнул в ладоши. — Быстро, быстро, воодушевите старого больного меня своим потенциалом.