Стопроцентные чары
Шрифт:
Баскетбол никогда не был ее спасением. Он был всего лишь очередным средством, с помощью которого она хотела заполучить любовь тети Оли.
«Теньковская, кто поддержит тебя на церемонии награждения?» — спрашивали ее, когда ее работы — маски из папье-маше — признали лучшими.
«Тетя».
Но тетя Оля так и не пришла на церемонию.
«Теньковская, кто будет болеть за тебя на соревновании по танцам?»
«Тетя».
Тетя Оля так и не явилась в тот день.
«Теньковская, призы за первые три места за конкурс поэм участникам будут вручать их
«Тетя».
На церемонии награждения приз ей вручала мама участника, занявшего второе место.
Стать для тети чем-то большим — жалкий, но такой привычный смысл жизни. Аркаша никогда не задумывалась о вещах, как о том, что может вызвать в ней искрений интерес. Нет, она обращала внимание лишь на их полезность для ее жизненной установки.
Нравится ли ей ощущение мяча в руках? Вид корзины, в который она могла бы забросить этот мяч? Нравится ли ей чувство, которое возникает после? А разве теперь в этом есть какой-то смысл? Тети Оли больше нет рядом. Все эти годы Аркаша выбивалась из сил, но ее старания не оправдывали себя. А теперь даже эти поползновения бессмысленны. Зачем бежать? Зачем стараться? Ради кого?
— Отчаяние пахнет зефиром. — Ровен опустился на корточки рядом с ней и, положив руку на мяч, лежащий у ее колена, шумно вдохнул. — Сдаешься? Я чую боль. — Демон сладко зажмурился и потянулся вперед, уперев ладони в пол. — Ты пустеешь, как дырявый таз с водой. Пока ты не стала совсем полой, я пригублю чуть-чуть твоей жизненной силы?
Аркаша равнодушно взирала на свои колени, когда обжигающе горячие пальцы коснулись ее губ, огладили их и замерли на щеке. Ровен повернул ее лицо к себе. В его глазах плясали хищные огоньки — ненасытность заблудившегося в пустыне путника, узревшего вдалеке манящее великолепие оазиса.
Неожиданно голова Ровена резко ушла вниз. Лоб чиркнул по Аркашиному плечу.
— Чего это ты удумал? — грозно спросил возвышающийся над Ровеном Грегори, продолжая нещадно давить пятерней на демонский затылок.
— Черт бы тебя побрал, очкастый! — прорычал Ровен. — Она сама виновата. Словно к накрытому столу приглашает!
— А ты держи себя в руках, Шарора, — любезно посоветовал ему Грегори, усиливая напор на юношеский затылок.
Аркаша отползла в сторону и медленно поднялась на ноги. Грегори отпустил Ровена и обеспокоенно спросил:
— Ты как? Порядок?
— Не хочу...
— Что?
— Не хочу быть здесь.
— Теньковская?
— Забей, очкастый. — Ровен сосредоточенно массировал пострадавший затылок. — Она не в себе. Поломанная кукляшка.
Аркаша отступила от них и наткнулась спиной на Луми.
— Как ты себя чувствуешь? — Снежный мальчик протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, но она стукнула его по запястью.
— Не трогай меня! Я не хочу здесь быть.
— Не сдавайся. Это всего лишь одна попытка. Нельзя сдаваться после одной неудачи. Пробуй еще!
— За… замолкни! — Аркаша толкнула Луми в грудь и побежала к двери.
«Бессмысленно. Все потеряло смысл. Все бессмысленно,
— Психичка! — донесся до ее слуха вопль Шани.
Здание, похожее на огромный стеклянный муравейник, наполнялось криками ужаса.
Упиваясь раздираемой изнутри злостью на саму себя и свою бесполезность, Аркаша шла по тропинке, не замечая ничего вокруг. Только когда на ее пути выросло внушительное строение с поблескивающими рамами, обрамляющими каждый кусочек стекла, она очнулась, гоня прочь разрушительные думы.
Приблизившись к табличке с надписью «бассейн», Аркаша настороженно прислушалась к воплям внутри здания и среагировала как раз вовремя, чтобы увернуться от широких вращающихся дверей, из которых внезапно начали выбегать студенты в купальниках и плавках.
«Макки!»
Аркаша сорвалась с места и ловко выцепила из толпы блондинистую девчонку, из всей оравы голосящую меньше всех.
— Что случилось?
— Ужас, ужас, ужас! — Девчонка бледнела, краснела и напоследок покрылась зелеными пятнышками. — Не ходи туда. Там ужас!
— Какой ужас?
— Русал с севера! НАСТОЯЩИЙ!
— Неправда.
— Правда, правда!
Аркаша отпустила девчонку и кинулась к дверям. Двигаться против течения — задача не из легких, а бежать против движения паникующей толпы — практически невозможно.
Чертыхнувшись, Аркаша спрыгнула с плиток дорожки и побежала по траве, внимательно всматриваясь в мутные стеклянные стены. Уловив блеск водной глади, она затормозила и пошарила взглядом по стеклянным блокам. Заметив приоткрытую раму у самой земли, Аркаша пнула по ней ногой, но, не добившись никакого эффекта, уцепилась за верхний край рамы. Надавив на стекло подошвами кроссовок, девушка напряглась, пытаясь затолкнуть стеклянную пластину внутрь. В прыжке получилось лучше. Рама заскрипела, пластина открылась, Аркаша вкатилась в помещение и рухнула на мокрый пол, ушибив копчик.
Вместо стойкого запаха хлорки, с которой неизменно ассоциировался любой бассейн, помещение с высоким потолком наполнял легкий аромат, будто источаемый самим морем. По водной глади скользили блики. Тишина отдавалась в ушах болезненным звоном.
Всего в паре метров от нее бледный, как смерть, Маккин сидел на полу, прижимаясь спиной к стене и закрывая ладонями лицо. Сквозь его трясущиеся пальцы проглядывалась паутинка злосчастного клейма Седны.
Скользя и ежесекундно шлепаясь коленями в лужицы, Аркаша добрела до русала и без сил опустилась рядом.
— Макки. Макки. Что же такое? Макки! — Девушка положила ладонь поверх пальцев юноши и вздрогнула: кожа была ледяной — почти как у Плюх Плюхича.
— Ты вовремя, сладкая. Хотя к самой эффектной части представления все-таки опоздала.
На одной из стартовых тумб на краю бассейна сидел, согнув ноги и прижав пятки друг к другу, помощник старосты Денеба Томас Багро. Двигая согнутыми ногами вверх-вниз, словно бабочка крыльями, юноша качался на тумбе и, судя по широкой улыбке, пребывал в наипрекраснейшем расположении духа.