Stories, или Истории, которые мы можем рассказать
Шрифт:
«Ты был в „Вудстоке“?»
«Нет, смотрел в записи, с мамой».
Кевин Уайт набрал воздух в грудь.
— Рэй, возможно, если ты перейдешь во внештатники — это пойдет на пользу и тебе, и всей «Газете».
У Рэя налились кровью глаза.
— А стол у меня останется?
Уайт неуютно поерзал.
— Вероятно, нам придется отдать твой стол кому-то другому.
Теперь у Рэя перед глазами появилась отчетливая картина. Он будет одним из тех внештатников, которые забегают в редакцию в надежде на то, что им швырнут косточку — закажут отзыв
— Но эта работа — единственное, чего я хочу, — честно сказал Рэй.
Он не мог даже представить себе жизнь без «Газеты», без друзей, без приятной сердцу рутины и рок-н-ролльных ритуалов — гастрольных туров, обзора синглов, ежедневных поездок куда-то. Там был его дом, настоящий дом. Рэй любил «Газету» снаружи, как сторонний читатель, и любил ее изнутри. С обеих сторон медали. Наверное, это было заложено в его генах.
— Тогда нарисуй мне что-нибудь, и быстро, — Уайт был несколько смущен тем, что ему приходится поступать как какому-то боссу «Ай-би-эм». — Что-нибудь стоящее.
В этот момент в кабинет редактора с шумом ворвался Леон Пек.
— Можно, я вам кое-что зачитаю? Извините и все педали. Я по-быстрому!
Уайт и Рэй в недоумении уставились на Леона.
— Тебя что, стучать не учили? — спросил Уайт. — И что за идиотская шляпа?
— Нацисты возвращаются, — выпалил Леон, смущенно нахлобучив шляпу еще глубже. — Нам стоит поменьше задумываться о буржуазных конвенциях и побольше о том, как их остановить!
Он откашлялся, развернул «Санди телеграф» и зачитал:
— «Ведущие политические партии признают тот настораживающий факт, что все большее число людей поддерживает группировки, выносящие политику на улицы города».
— В чем суть? — спросил Уайт.
Глаза Леона сверкнули из-под шляпы.
— Босс, я был там в субботу. Смотрите. — Он показал на шрам под глазом. — Смотрите, что со мной сделали!
— Жить будешь, — сказал Уайт.
Рэй мысленно отметил, что редактор общался с Леоном гораздо жестче, чем с ним. Впрочем, Леон был уже далеко не ребенком, когда пришел в «Газету».
— Можно, я напишу что-нибудь? Поставьте мой очерк на обложку следующего выпуска! Гитлер говорил, что если бы его прижали в самом начале, он бы так ничего и не достиг!
— Да это же просто куча скинхедов и только. — Уайт вырвал газету у Леона из рук и пристально посмотрел на фотографию размахивающей флагами толпы. — Они без путеводителя собственный зад не найдут, не то что Польшу оккупируют!
— К тому же в следующем выпуске на обложке у нас Элвис Костелло. — Уайт призадумался. — Ну ладно, пятьсот слов о Левишэме. Кто-нибудь был на демонстрации?
Леон улыбнулся:
— Полагаю, вы не о тысячах антифашистов, босс. Вы, наверное, о рок-звездах. Точно о рок-звездах.
Уайт закатил глаза:
—
— Нет, звезды у нас слишком заняты — позируют на фотосъемках и делают зубы — наверное, острят клыки к сражению с фашизмом. Но я слышал, что Джон Леннон в городе. У Рэя отвисла челюсть. Он уставился на Леона в неверии.
— Леннон в Нью-Йорке! С Йоко и маленьким Шоном!
Леон покачал головой.
— Леннон в Лондоне. На одну ночь. Мне только что позвонили из «Электрикал энд мьюзикал индастриз» [8] . Подумали, что нам это пригодится. Он здесь проездом, летит в Японию. — Леон сдавленно усмехнулся. — Да я уж лучше б с Маккартни что-нибудь замутил! По крайней мере, Пол отдает себе отчет в том, что он старый занудный пердун и дни его славы давно прошли. Думаете, Джону понравилась бы идея нацепить значок с изображением председателя Мао и пойти на следующую демонстрацию? А берет у него сохранился? Или нам начинать революцию без него?
8
Крупная электротехническая компания; владеет дочерними компаниями «Морфи-Ричардз» и «Хиз мастерз войс», которые производят радиоэлектронное оборудование и приборы, в том числе счетно-решающие устройства, бытовую радиотехнику, грампластинки и т. п.
— Ну, это он начал ее без тебя, — отрезал Кевин Уайт, — Хватит, Леон, скажи лучше, что ты делаешь для нашей общей пользы?
У Леона вытянулась физиономия. Рэй знал — они всегда говорили это, когда хотели спустить тебя с небес на землю. «А что ты делаешь для нас?»
— Ну, прежде всего, я работаю над сюжетом о бунте. Я вот подумал, можно озаглавить ее «Преданные последователи фашизма». Может быть…
Уайт бросил взгляд на клочок бумаги на столе.
— Лени и «Рифенштальз» играют сегодня в «Рыжей корове». Напиши к утру отзыв — восемьсот слов.
— Итак, пятьсот слов на борьбу против фашизма и восемьсот — на Лени и «Рифенштальз». — Леон кивнул. — А они ведь тусуются в клубах в нашивках с изображением свастики. Нормально!
— Мы как-никак о музыке пишем, Леон.
Леон рассмеялся.
— Точно. Мы тут плюшками балуемся, а там… гори все синим пламенем!
— Хороший журналист хорошо пишет обо всем. Видел статью своего отца в утреннем номере? — спросил Леона Уайт. — Сюжет о «тресковой войне» — что может быть более скучным, чем «тресковая война»?
— Я не видел, — сказал Рэй.
Его мысли все еще были всецело заняты Джоном Ленноном. Он знал, что отец Леона ведет рубрику в либеральной широкополосной газете. Он был одним из тех немногих журналистов с Флит-стрит, которых читали и уважали в «Газете».
— Там говорится о закате Британии как колониальной державы. О том, как люди воевали за свободу. А теперь мы воюем за рыбу. Гениально. — Уайт покачал головой. — Гениально. Передай ему, что мне очень понравилось, ладно?