Сторно
Шрифт:
Справа и слева упорно трудились бойцы. Тёмные от июньского солнца руки и лица на фоне бледных тел демонстрировали типичный солдатский загар. Сзади в низинке пыхтел Сашка вместе с тремя воинами, устраивая миномётную позицию и укрытия для боеприпасов и расчётов.
Июньское солнце ощутимо припекало плечи. Свесив гудящие от усталости руки, мы втроём уселись на выложенный дёрном бруствер, подставив разгорячённые лица и тела лёгкому ветерку, любуясь видом летней земли и втягивая всей грудью чистый, горячий от солнца и наполненный сладким цветочным дурманом воздух. Впереди за лощиной волновалось наливающееся золотым колосом поле, а видярко-голубого неба расслаблял
Всё-таки не даром говорят помяни нечистого, и он тут, как тут. В глубине прозрачного и пронзительно лазоревого неба появились едва заметные точки, которые чуть погодя превратились в тройку юнкерсов. «Лаптёжники» с плоского виража зашли на боевой курс и по очереди, сваливаясь на крыло, с истошным воем начали пикировать на наши старые окопы. Четыре километра не так далеко, и нам с высотки были хорошо видны взрывы, столбы пыли и дыма в той стороне.
– Ну, вот, нас больше и нет. Все в распыл пошли, – сказал я с горечью, глядя, как бойцы роты вылезли на бруствер и угрюмо смотрели на недалёкую бомбёжку.
Налёт закончился, юнкерсы улетели, а я продолжал вглядываться в ту сторону, поскольку заметил на шоссе показавшиеся из-за поворота приближающиеся фигурки людей, группами и поодиночке убегающих от войны.
– Да, пришлось людям горя хлебнуть, – вздохнул Алексей, – и куда теперь им…
– Товарищ сержант, гляньте-ка, – Иван протянул руку в сторону шоссе, – там, похоже, и военные.
Действительно, вдали из-за поворота за толпой мирных жителей показалась нестройная группа военных и четыре лошади, которые что-то тащили на передках. Когда они приблизились, стало видно, что тащат они две пушки-сорокапятки. Я резко свистнул и махнул Сашке, который, закончив устанавливать миномёты, неподалёку оборудовал пулемётное гнездо.
– Саня, дуй к дороге и пригласи-ка этих военных поговорить.
Сашка мотнул головой и, натягивая на ходу гимнастёрку, побежал к шоссе. Я сполоснул из фляги руки и лицо и оделся по форме. Пока я объяснял бойцам, как и где нужно отрыть мелкий ложный окоп, вернулся Сашка со старшиной артиллеристом. Представились, поздоровались.
Передо мной стоял широкогрудый большерукий мужик с упрямым выражением скуластого продублённого ветром и солнцем лица. Форма старшины Пилипенко Кузьмы Петровича тоже оставляла желать лучшего, но по сравнению с нами он выглядел щёголем. Наш растерзанный и окровавленный вид видимо внушил уважение. Старшина понимающе оглядел наши заляпанные и подранные в бою гимнастёрки, кивнул, протянул свою мозолистую ладонь и степенно рассказал о судьбе своего противотанкового дивизиона, который источился в боях под Брестом, где вместе с гаубичным полком и танкистами почти сутки сдерживал натиск танкового корпуса.
– Танкисты оттуда отступили на Бытень, пехота с боями отошла за речку Щару в сторону Барановичей, а остаткам нашего дивизиона приказали двинуть на Ружаны и перекрыть немецким танкам путь на Слоним. Вместе с танковым батальоном мы окопались у дороги и вдарили в бок танковой колонне. Хорошо вдарили. Немцы встали. Но и все наши БТшки тоже там. Сгорели. Комдив наш капитан Сыриков и все командиры погибли. Сейчас от всего дивизиона остались две сорокапятки и пятнадцать человек. На конной тяге отмахали двадцать пять вёрст. За нами грохотало и, похоже, какие-то части тоже сюда отходят.
– Товарищ старшина, дальше отступать
Он был неглуп и всё понял правильно, поскрёб заросший подбородок, хмуро оглядел окрестности, покумекал и согласился. В душе я ликовал, теперь танковая ловушка должна сработать на все сто. Мы со старшиной перебрались на ту сторону шоссе, присмотрели сектора и остались довольны. Небольшой подъём на краю леса позволял выставить пушки на кинжальный огонь по шоссе почти в упор. Согласившись с моим предложением менять позиции через каждые два выстрела, старшина Пилипенко принялся за дело.
Я вернулся на высотку. Лицо приятно холодил ветерок, принёсший с поля пряный запах донника и болотных цветов из лощины. А с юга уже рокотали отчётливые звуки боя. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, я разглядел вдали на шоссе ещё одну нестройную группу военных в шесть-семь десятков человек, показавшихся из-за поворота. Я невольно хмыкнул, глядишь, к концу дня здесь целый полк соберётся.
«Приёмная комиссия» в составе меня, Сашки и Семёна Ивановича на этот раз встретила сборную солянку из пехотинцев, зенитчиков, сапёров, связистов из 205 дивизии. Среди них оказались и два командира в немалых званиях и чинах: тяжелораненый начальник штаба дивизии полковник Попов и батальонный комиссар со странной должностью: зам начальника отдела пропаганды дивизии – Курбацкий Дмитрий Васильевич. Полковник лежал на носилках и тихо бредил, комиссар с перевязанной головой и кистью левой руки угрюмо посматривал на нашу оборванную «комиссию». Я представился:
– Сержант Батов, временно командую сводной ротой на этом рубеже обороны.
– Где ваши командиры, сержант?
– Убиты, товарищ батальонный комиссар, – выдержал я тяжёлый взгляд.
– Что у вас тут за рубеж, кто приказал? – он скривился и сжал виски правой рукой.
– По приказу командира 27 танковой дивизии силами роты организован заслон на Слонимском шоссе. Три часа назад приняли бой с разведротой противника. Все командиры убиты. Боеприпасов почти не осталось, добивали немцев штыками. От нашей роты осталось тридцать шесть человек. Я по званию старший, принял командование. Открытые позиции без флангов таким составом удержать было невозможно. А поскольку приказа об отступлении не было, я принял решение переместиться сюда и устроить тут новый оборонительный рубеж.
– Хм. И чем же вы без оружия и боеприпасов собираетесь танки останавливать? – пристально вгляделся в меня комиссар.
– Во-первых, мы захватили у немцев два миномёта, тяжёлое противотанковое ружьё, пулемёты и стрелковое оружие. Во-вторых, на той стороне шоссе окапываются два 45-миллиметровых орудия из ПТО вашей дивизии. Запрём немцев в «бутылочном горлышке» и выбьем в два огня. Полагаю, на сутки задержим.
– Добро, сержант, убедил. Если что, можешь ссылаться на меня. У тебя транспорт есть?
– Есть грузовой Опель, но с пустыми баками.
– Жаль. Боюсь, полковника до Слонима не донесём.
– Разрешите обратиться, товарищ батальонный комиссар. Красноармеец Смирнов, – вставил свои пять копеек Семён Иваныч.
– Что у вас?
– Здесь неподалёку, километрах в полутора в лесничестве находится склад длительного хранения, стратегический что ли. Я думаю здесь скоро бои начнутся, а там может что нужное есть, может быть и топливо. Не дай бог немцам достанется.
– Вы что, верующий?