Стороны кисти

Иртегова Екатерина

Из житейских тем Гриша обожал вставлять к месту и не очень анекдоты про поручика Ржевского. Одногруппники, конечно, удивлялись, вроде не актуальны уже, но ржали дружно. И да, Гришка правда варил лучший в мире кофе.

* * *

Летний пленэр начинался в конце мая. Одногруппники собирались возле ростральных колонн. Как им передали – новый преподаватель велел подъехать туда, захватив этюдники и раскладные табуретки.

Топчась с ноги на ногу, шумно общались, придерживая

кепки и шапки. Ветер с Невы дул отнюдь не майский. Эля стояла, облокотившись о забор и радуясь что под плащ надела джинсы. Обжигающий горький кофе в картонном стаканчике, который принес ей Гриша, за пару минут превратился в айс-кофе.

«А в Питере, в ветреную погоду неплохо быть крабом, наверное. Одной рукой держать берет, другой – полы плаща, третьей – кофе, четвёртой – держаться самой за забор, чтобы не сдуло, а пятой – хмм, что же делать оставшимися?» Мысленно она уже рисовала забавную картинку и так увлеклась придумыванием деталей, что даже перестала слышать нескончаемый шум с мостовой. «Как вернусь домой – обязательно нарисую. Интересное направление, и всегда же хотела, весёлое что-то творить». Улыбка предвкушения не сходила с лица, и, мысленно рисуя крабу смешной рыжий берет, как у себя – вдруг застыла.

Среди безликой серо-чёрной толпы шёл он. В развевающемся расстёгнутом клетчатом коричневом пальто, шляпе и бордовом длинном шарфе, небрежно обмотанным вокруг шеи. Он не спешил. Спешили все вокруг, суетливо бежали, боясь опоздать, а кто-то уже опоздал, но всё равно продолжал бежать. А он шёл так, засунув руки в карманы, как будто прогуливался по Елисейским полям или Люксембургскому саду после прекрасного ужина в ресторане.

Стаканчик с недопитым кофе выпал, крышка предательски отскочила, капли забрызгали полы плаща. Эля было нагнулась, чтобы поднять, но передумала.

– Эль, ты чего? – Гриша, поднимая стакан, попытался рассмотреть её лицо сквозь рыжие кудри, хлещущие по щекам.

Когда стал подходить ближе – стала понятна причина неспешной походки. Он смотрел на нервные волны на Неве и чаек, борющихся с ветряными потоками. Эле показалось, что он уже вырисовывает всё это, или сканирует изображение, чтобы воспроизвести при первой возможности.

Мужчина поравнялся с группой. Девчонки замолкли, спешно поправляя прически и шарфы.

– Добрый день, господа художники, – он приподнял шляпу, – славная погода для очередного шедевра, не находите?

– Мы как раз стоим и обсуждаем, что нас сдует с набережной скорее, чем мы изобразим что-либо. – София – яркая блондинка – улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

– У нас всё получится, а ветер сейчас обязательно стихнет. Степан Петрович, к вашим услугам. И не будем терять время, пройдемте на набережную, устроимся в тихом месте.

Группа загудела, спускаясь. На ступеньках Эля споткнулась,

наступив на свой же плащ, в лодыжке что-то щёлкнуло. Гриша подхватил под руку.

– Элька, ты чего сегодня? Нормальная ж была. И не полнолуние нынче, и ретроградный Меркурий уже стих.

Эля слышала его, не особо понимая. А ветер и правда, как по заказу, резко исчез. Грязная вата из облаков уплывала вперед, подгоняемая белыми и чистыми. Пляжный песок, клубящийся туманом в воздухе, оседал, тут и там сверкая от выглянувшего солнца золотыми крапинками.

Пока группа суетилась на берегу, Степан Петрович прошел влево вдоль Невы, потом обратно.

– Хорошо, ближайшие четыре часа мы проведем здесь, – он указал налево, – Располагайтесь. Для первого раза особых требований к композиции выдвигать не буду. Виды здесь хороши, какой бы вы ни выбрали. Просто покажите, чему научились.

Группа заметно оживилась и некоторые уже скинули куртки прямо на песок, рядом с табуретками. Расселись довольно быстро. Виды действительно были, куда ни посмотри – хоть сразу на выставку.

Эля засуетилась, когда остальные уже крепили листы. Неловко оступившись, выронила этюдник. Замок предательски щелкнул, и часть содержимого высыпалась на песок и мужские ботинки.

– Давайте помогу. – Он спешно стал собирать кубики с акварелью, выпавшие из формы. – О, как любопытно.

Откуда-то запахло свежеспиленным деревом и дорогой кожей. Степан Петрович успел подхватить и пачку открыток, выпавшие из своей обложки. Эротические японские аниме, Эля купила их буквально час назад, и еще даже не успела посмотреть.

– Извините. Позвольте. – Она попыталась вызволить открытки из пальцев профессора, отметив про себя обручальное кольцо. Его рука оказалась холодной и немного шершавой. – Очень неловко вышло.

– Вы покраснели, давно не встречал стесняющихся людей.

Они оба выпрямились. Эля продолжала удерживать края открыток, но он не отпускал.

– Вам нравится такое искусство?

– Не знаю, я их еще не разглядывала, извините.

Он разомкнул пальцы и Эля первый раз посмотрела ему в лицо так близко.

Полы шляпы давали тень. Серые глаза в россыпи не глубоких морщин, а взгляд – такой острый, словно она посмотрела на взметнувшийся порошок перца чили. Двухнедельная борода и острые скулы. Степан Петрович оказался гораздо старше, чем показалось в начале.

«А ему за пятьдесят. Плохи дела.» – Эля всегда воспринимала мужчин в возрасте как огромные старинные пиратские корабли. Крепкие, добротные, окруженные туманами, тайнами и опасностями, но тем и манящие.