Сторож
Шрифт:
— Вас ничто не мучает, когда вы… ну вы понимаете… когда?..
— Нет.
Она уронила паспорт Луиса поверх остальных.
— Хорошо.
Коул привез с собой маленький телевизор. Пайк не просил его об этом, девушка тоже, но он все же привез этот «Сони» с диагональю в 33 сантиметра.
— Он все равно простаивает у меня без дела в комнате для гостей, — сказал Коул.
Кабеля в доме не было, однако у телевизора имелась собственная антенна — усы. Они поставили его на столик в гостиной, включили.
Ларкин все утро оставалась очень
Пайк показал Коулу паспорта. Коул по очереди подносил их к свету, вертел так и этак.
— Хорошие подделки. Великолепные. Так, говоришь, их прикатила целая дюжина?
— Так сказал мне тот человек. Теперь осталось пятеро.
Пайк показал Коулу наброски карт, авиабилеты и страницу из записной книжки, которую он забрал из дорожной сумки Луиса. Всю ее с двух сторон покрывали сделанные под самыми разными углами неудобочитаемые записи. Видимо, Луис писал, сидя за рулем, да еще и прижимая плечом к уху телефонную трубку. Пайк полагал, что это чьи-то имена и инструкции. А вот цифры, несомненно, были телефонными номерами.
Коул наморщил лоб:
— Да, похоже, писать их в бандитском колледже не учили.
Затем он осмотрел часы, и, когда увидел гравировку, брови у него поползли вверх:
— Джордж — это не Джордж Кинг?
— Такие часы стоят шестьдесят тысяч долларов.
— Я могу проверить их по серийному номеру.
Следом Коул занялся телефонными трубками. Пайк уже составил список номеров, с которых звонили на них и на которые звонили с них. Хорхе звонил только трижды, и каждый раз Луису. Зато Луис произвел сорок семь звонков на девятнадцать различных номеров. Коул просмотрел список, снова вернулся к трубкам.
— Жаль, что мы не знаем паролей. А то могли бы прослушать сообщения. Если в трубках есть сообщения.
— Оставь их включенными. Может, кто-нибудь позвонит.
— Возможно, твой звонок тому человеку был не лучшей в мире идеей. Скорее всего, он выбросил телефон и купил другой.
— Я хотел надавить на него.
Коул взглянул на девушку, убедился, что она их не слушает, но все же понизил голос:
— И по-твоему, человек, с которым ты разговаривал, — это не Миш?
— У него акцент. Легкий, но я его расслышал. Может, французский. Или испанский. Вчера я думал, что он не может быть Мишем. Сегодня не уверен. В его деле акцент не упоминается, но ведь в эти короткие сводки многое просто не попадает.
Коул снова просмотрел телефонные номера.
— Ладно, может, мне удастся что-нибудь вытянуть из них. Номеров девятнадцать, значит, звонил он на девятнадцать разных телефонов. Все они одноразовыми быть не могут. Я поговорю со своей знакомой из телефонной компании. Возможно, ей удастся добыть у других операторов связи регистрационные записи по вызовам. В конце концов мы найдем настоящие телефоны, записанные на людей
Пайк заметил, что девушка смотрит на него, спросил:
— Как вы?
— Все хорошо, — и она отвернулась к экрану телевизора.
Коул что-то записывал. Ни карты, ни билеты, ни клочки бумаги настоящих ключей вроде гостиничной квитанции, выписанной на имя Александра Миша, не содержали, однако рано или поздно что-нибудь, способное приблизить Пайка к Мишу, подвернется непременно. Охота начинается с первого шага. Вслед за ним ты делаешь второй. И довольно скоро нужный тебе человек появляется в перекрестье твоего прицела.
Пайк отошел от Коула, чтобы посмотреть в окна. Улица и дома на ней выглядели нормально. Ни новых машин, ни посторонних, прячущихся в кустах. Время было еще раннее, однако Пайк чувствовал, как прогревается воздух, и понимал: день будет жарким. В понемногу выцветавшем небе висела легкая дымка.
Он отвернулся от окна. Девушка сидела лицом к телевизору, но снова посматривала на него, на Пайка.
— Сегодня включим кондиционер, — сказал он.
— Отлично. Спасибо.
Почему Ларкин не хочет встречаться с ним взглядом? Она вроде бы не злится, не пытается ничего изобразить. Он взглянул на Коула: тот продолжал работать, и Пайк подошел к девушке — так близко, что ей волей-неволей пришлось поднять на него глаза.
— Что? — спросила она.
— Не переживайте из-за этого.
— Из-за чего?
— Из-за вчерашнего. Забудьте. У нас с вами все хорошо.
— Я знаю.
Она улыбнулась, и тут их позвал Коул.
— Кое-что нашел. — Он держал в руке листок из записной книжки. — Слов я так и не понял, зато с большинством номеров разобрался. Взгляните…
Пайк подошел к нему, и на этот раз девушка подошла тоже. Коул положил листок на стол, разгладил и указал на одно из чисел: 18187.
— Это адрес. — Коул поместил поверх листка одну из своих самодельных карт, взглянул на Ларкин. — Вот ваша улица. Номер на листке привлек мое внимание потому, что я делал там записи, переходя от дома к дому.
— Я живу в 17922-м, — сказала Ларкин.
— Номера домов возрастают с севера на юг. Вы врезались в их машину вот здесь, — Коул прикоснулся к стоявшему на карте маленькому крестику, потом постучал пальцем по зданию рядом с ним. — А это дом номер 18187, он находится в проулке, из которого они выезжали, когда вы в них впоролись.
На карте Коула были указаны номера всех домов этого маленького квартала. Номер 18187 принадлежал заброшенному складу, стоявшему на выходе из проулка.
— Когда Луис приехал в страну? — спросил Пайк.
Коул просмотрел даты, указанные в авиабилетах.
— Через четыре дня после столкновения. К тому времени на этой улице уже кишмя кишели федералы, а Ларкин перебралась к отцу, в Беверли-Хиллз. Если они охотились на Ларкин, то должны были заниматься ее чердаком и домом в Беверли-Хиллз — спрашивается, чем их заинтересовало место столкновения?