Сторож
Шрифт:
— Дэрил Уиллис слушает.
— Добрый день, сэр, с вами говорит Хью Фарнем, сотрудник девонширского отдела убийств Управления полиции Лос-Анджелеса. Я звоню по поводу скрывшегося от правосудия убийцы, которым вы занимались несколько лет назад, Александра Миша. — Коул назвал выдуманный номер полицейского значка. Он сомневался, что Уиллис станет его записывать.
— А, да, конечно. Что вас интересует?
— Мы получили из НИКЦ сводку данных о нем, вы указали там, что он сбежал в Колумбию…
— Все верно. Примерно в то время,
— Ледер был поставщиком наркотиков?
— Он из тех, кто вышел в люди после разгрома картелей в Медельине и Кали. Тогда в тех местах появилось много мелких торговцев, человек примерно тридцать-сорок.
— А не было у Миша дел с неким Эстебаном Бароне?
— Простите, ничего не могу сказать. Я знал только о Ледере.
Шесть лет — долгое время. Возможно, Миш начал с Ледера, а после связался с Бароне и с другими картелями. Сто двадцать миллионов долларов — капитал не из маленьких.
— Ну хорошо, вернемся к Мишу. У него были какие-нибудь дела здесь, в Лос-Анджелесе?
— Что-то не припоминаю. Простите. А вы не могли бы сказать мне, почему вас это интересует?
— Миш сейчас в Лос-Анджелесе, — ответил Коул. — И мы считаем, что он причастен к убийству сразу нескольких человек.
— Вы говорите об Александре Мише? — спросил Уиллис.
— Да.
Пауза.
— Миш не может находиться в Лос-Анджелесе, коллега. Алекс Миш мертв.
Коул не нашел, что на это ответить. Уиллис говорил с абсолютной уверенностью.
— Мы получили сведения о его надежной идентификации от министерства юстиции, — сказал наконец Коул. — Вы хотите сказать, что оно ошибается?
— И сами колумбийцы, и Управление по борьбе с наркотиками очень серьезно занимались Ледером. Благодаря этому мы и знаем, что Миш накрылся. Из колумбийской национальной полиции позвонили в УБН, из УБН — мне. Миш занимался организацией сделки между Ледером и какими-то венесуэльцами, а Ледер отрастил на него зуб. И убил.
— Но если Миш мертв, почему вы не отозвали ордер на его арест?
— Из-за УБН. О том, что Мишу пришел конец, мы узнали от работающих под прикрытием агентов, которые участвовали в операции против Ледера. Закрыв дело Миша, мы могли поставить этих агентов под удар. К тому же нельзя признать человека мертвым, не имея официального свидетельства о его смерти, а такое свидетельство нам вряд ли удалось бы получить.
— Почему?
— Ледер узнал, что Миш соврал ему насчет того, сколько наркоты собираются продать венесуэльцы, какую-то ее часть Миш надумал попросту прикарманить. Ледер сделал вид, будто ему ничего об этом не известно, отправил Миша в Венесуэлу за наркотой, а с ним еще трех-четырех своих мальчиков. Вот эти мальчики Миша где-то в джунглях и пристрелили.
— Но как же тогда вы можете быть уверенным в его смерти? А вдруг ему удалось сбежать?
— Агенты под прикрытием — и УБН, и колумбийские — присутствовали при возвращении этих мальчиков к Ледеру. Они принесли ему голову Миша, чтобы Ледер на нее полюбовался. Так что не знаю, кто закатился к вам в Лос-Анджелес, но это определенно не Александр Миш.
Собственная голова казалась Коулу пустой, в ней что-то тихо гудело, как бывает, когда долгое время ничего не ешь.
— Могу я задать вам еще один вопрос, мистер Уиллис? У Миша не было какого-нибудь дефекта речи или, может быть, акцента?
Уиллис рассмеялся:
— Да откуда у такого акцент возьмется?
— Спасибо, что уделили мне время, мистер Уиллис.
Коул откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол.
Назад Пайк ехал медленно. Он опустил стекла в машине, чтобы его и Ларкин обдувал воздух, и выбрал кружную дорогу — попетлял по Чайна-тауну, вслушиваясь в звуки китайской речи. Так они проездили больше часа. Пайк надеялся, что поездка и свежий воздух вытеснят воспоминания о трупах из памяти Ларкин, однако, войдя в дом, она сказала:
— Я все еще слышу их запах. Он у меня в волосах. По всему телу.
— Примите душ, почистите зубы. И переоденьтесь в чистое.
Пока она стояла под душем, Пайк позвонил Баду, но тот не ответил. Пайк решил позвонить попозже.
Когда девушка, приняв душ, вернулась — в чистой одежде и с мокрыми волосами, Пайк вымылся сам. Он основательно втер губкой мыло в кожу, ополоснулся и повторил эту процедуру еще раз.
Он тоже переоделся в чистое и, выйдя из ванной комнаты, обнаружил в гостиной Ларкин и Коула. Коул держал в руке конверт из плотной коричневой бумаги. Пайк сразу понял — что-то не так. И Коул, и Ларкин сидели в напряженных позах.
— В чем дело? — спросил Пайк.
— Я кое-что привез, чтобы показать Ларкин. Ты тоже взгляни.
Они подошли к столу. Коул вскрыл конверт, выложил на стол две зернистые фотографии, полученные, судя по всему, факсом. Фотографии изображали темноволосого мужчину с круглым лицом, оспинами на носу и маленькими глазками.
— Ну, что скажете? Видели его когда-нибудь? — Коул задавал эти вопросы тоном столь небрежным, точно речь шла о сущем пустяке.
— Не-а. А кто это? — спросила Ларкин.
— Александр Миш.
Ларкин покачала головой:
— Нет, это не Миш.
— Это Миш. Убит в Колумбии пять лет назад. А эти снимки были сделаны при его задержании. Мне их прислали из полицейского управления Денвера. Человек, которого вы видели с Кингами, не был Мишем.
— Тогда кем же он был?
— Не знаю.
— И почему мне сказали, что он был вот этим?
— По той же причине, — ответил Пайк, — по какой они врали и обо всем остальном.