Сторожевой волк
Шрифт:
Богдан проснулся, когда солнце уже миновало зенит. Он неторопливо приготовил себе завтрак, растягивая время. Включать телевизор не хотелось. Обычно после просмотра передач в душе наступала опустошенность, словно телевизор не передавал информацию, а высасывал ее из зрителей.
Князев устроился на кухне с книжкой в руках. Она появилась в его квартире случайно, ее забыл Ростислав. Имя автора ничего Богдану не говорило. Он стал читать ее не с начала. Просто развернул, где придется, и пробежал взглядом по строчкам. Раньше подобная литература ему не попадалась –
– Да, – бросил он в микрофон.
– Это я, – прозвучал женский голос. – И снова без звонка. Можно?
– Поднимайся, Лариса.
Богдан приоткрыл дверь на площадку. Было слышно, как мерно цокают каблучки по бетонным ступенькам. Князев шире отворил дверь и отступил в глубь прихожей.
– Привет! – Лариса вошла, закрыла за собой дверь.
– Привет. Что-то случилось? – спросил он.
– Нет. Все в порядке. Просто я проезжала мимо… – Лариса замолчала, замотала головой, затем замерла и закрыла глаза, стояла, ждала.
Богдан чувствовал, что женщина ждет от него какого-то действия.
– Раздевайся, – сказал он.
– Прямо сейчас, здесь? – не открывая глаз, шутливо проговорила Лариса.
На удивление, эти слова не прозвучали пошло. Продолжая плотно сжимать веки, она прошлась пальцами по пуговицам. Короткая шубка соскользнула на пол. Богдан нагнулся, чтобы поднять ее.
– Не надо. Лучше обними меня, – попросила Лариса. – Я боюсь передумать. Наверное, я очень глупо выгляжу? Я стесняюсь тебя. Стесняюсь того, что творю…
Богдан осторожно обнял ее, привлек к себе и тихо проговорил:
– Ты уверена в том, что делаешь? Ведь я даже не сказал тебе…
Вместо ответа Лариса коснулась губами губ Богдана. Они поцеловались. Сперва осторожно, прислушиваясь к собственным ощущениям, затем более страстно. Князев подумал, что и в самом деле не стоит сейчас говорить о своих чувствах к Ларисе, это будет неправдой, обманом. Да она и не требовала от него никаких слов.
Богдан просто подхватил ее на руки и понес в комнату.
Они стояли посреди комнаты и раздевались, словно играли в игру. Избавлялись от одежды синхронно. Его рубашка, ее блузка, ее юбка, его брюки…
Все произошло неторопливо, без особой страсти. Правда, один раз случился «сбой». Князев машинально назвал Ларису Кристиной. Женщина на секунду замерла. Замер и Богдан. Лариса ничего не сказала, просто сделала вид, что ничего не произошло.
Они молча лежали, глядя в потолок и держась за руки. Богдан чувствовал у своего бока горячее обнаженное бедро Ларисы.
– С тобой очень спокойно, – наконец произнесла она. – Я знаю, что нельзя благодарить за секс, но спасибо тебе за сегодняшний день. Я счастлива. В самом деле, счастлива.
– Хорошо,
Лариса улыбнулась, повернулась на бок.
– Он неплохой человек, я это сразу почувствовала. А ты извини меня за то, что соблазнила тебя. Так неправильно.
Богдан положил руку на грудь Ларисы, но она остановила его.
– Не надо больше. Не сейчас. Я должна идти. У меня мало времени.
– Ты спешишь?
– Спешу.
– Когда мы снова увидимся?
– Не знаю, но увидимся обязательно. Кто она, Кристина? Ты с ней встречаешься?
– Она – из прошлого, но я о ней иногда думаю. Теперь буду думать о тебе, – ответил Богдан.
Лариса коротко поцеловала его и стала одеваться. Теперь она уже не стеснялась своего тела, не стеснялась пристального, даже ощупывающего ее взгляда Богдана.
– Я, наверное, удивила тебя?
– Конечно.
– Все, я побежала. Не провожай меня даже до двери. – Послав воздушный поцелуй, она выбежала в прихожую.
Щелкнул замок входной двери. Богдан постоял у окна, посмотрел, как Лариса на прощание машет ему рукой, садится в машину и уезжает, и пошел в ванную.
Когда он вышел из душа, квартира показалась ему ужасно заброшенной и опустевшей. Богдан понял, что не сможет сейчас найти в ней себе места, и, хотя до дежурства еще оставалось много времени, стал собираться на работу. В конце концов, Бакланов ничего не говорил ему о том, что нельзя приходить раньше.
Температура была около нуля, под ногами чавкала слякоть. Голые тонкие ветви деревьев над головой казались трещинками, разошедшимися по темному небу. Князев ощутил, как его тянет заглянуть в «Вечерний огонек», но придушил это желание на корню. Он свернул к лабазам, темневшим возле железной дороги. За железнодорожным полотном светились окнами недавно построенные высотные дома, переливался разноцветными огнями спортивно-концертный комплекс. На его фасаде бегущей строкой шло объявление о каком-то концерте, обещавшем «встречу с музыкальной легендой», «феерическое шоу» и «массу удовольствия». Богдан с трудом припомнил, когда последний раз бывал на концерте. Это случилось еще во время военной службы. Тогда они пошли вместе с Кристиной, сидели рядом и все второе отделение держались за руки. Боже, как недавно и как давно это было!
Пустынную улицу возле лабаза еле-еле освещали два фонаря. Третий, стоявший напротив входа, не горел, хотя еще вчера его свет заливал площадку перед дверью. За узорчатым стеклом у соседей-кавказцев шла работа. Правда, перфоратор молчал, слышалось, как рабочие таскают что-то тяжелое. Настроение у Богдана было такое, что никого особо не хотелось видеть, хотелось побыть наедине с самим собой, осмыслить, переварить случившееся. Стараясь не шуметь, он открыл обитую жестью дверь, приподнял ее, чтобы не скрежетала по льду, и шагнул внутрь. Свет зажигать не стал, растопил буржуйку и сел возле нее.