Сторожевой волк

Максимов Кирилл

– Дай-ка мне бутылку, – протянул руку Князев.

– Выпить наконец решился, – осклабился Ростислав. – Пожалуйста, – и передал ему чачу.

Богдан взял бутылку и крепко завернул пробку.

– Мы так не договаривались, – обиженно заявил Ростислав.

– Мы с тобой ни о чем не договаривались, – сказал Богдан, осматриваясь в реквизиторской. – У тебя тут оружие есть?

– Какое оружие может быть в реквизиторской? – пожал плечами режиссер. – Здесь одна бутафория.

– Ну, пусть себе и бутафория.

Ростислав

поднялся на ноги, прошелся по комнате, разминая суставы, и, повернувшись к Богдану, спросил:

– Что тебя интересует?

Князев отметил для себя, что Ростислав странно себя ведет. Он будто решил, что террористы – это где-то далеко, а он сам может пересидеть опасность здесь, за закрытой дверью.

– Любое оружие, которым можно убить, – сказал Богдан.

– Тут тебе не арсенал. Тут хранится реквизит театральных постановок, – произнес Ростислав. – Вот, пожалуйста, деревянные копья. – Он шагнул в угол и взял в руку копье, которое выглядело так, словно было отлито из стали.

– Почему деревянные? Железных нет?

– Какой актер в здравом уме станет таскать стальное копье? – усмехнулся Ростислав. – Ему это надо? Дерево легче, а из зала все равно смотрится внушительно.

– Копье не пойдет.

Ростислав стал предлагать одно за одним другие реквизиторские вещи.

– Арбалет, сделанный из фанеры, стреляет при помощи резиновой тетивы. – Он вставил в прорезь короткую стрелу, направил бутафорское оружие в угол и нажал на спуск. Тетива негромко щелкнула. Стрела угодила в стену и упала на пол.

– Слабовато, – проговорил Князев.

– Чем богаты, тем и рады, – парировал Ростислав. – Тут тебе не оружейный магазин.

– Что еще имеется в наличии? – поинтересовался бывший прапорщик.

– Всякое имеется. Только от него тебе никакого толка. Это же все театральщина, иллюзорные предметы. Лучше напьемся, ляжем спать и проснемся свободными людьми. Ах, да, забыл, у тебя бабы в зале сидят.

Ростислав вновь принялся ходить по реквизиторской, перебирая вещи. Затем задумался, подсел к столу, выдвинул ящик и достал револьвер. Театральным жестом отщелкнул, крутанул барабан, загнал его на место и, приложил ствол к виску, нажал на спуск.

– Русская рулетка. Так, кажется, и пьеса называется, по которой Николай Петрович спектакль поставил.

Револьвер смотрелся, как настоящий. Разницу было не отличить, даже рассматривая его с пары метров.

– И чем он у тебя стреляет?

– Ничем, – развел рукам Ростислав. – Пистонами.

– Покажи.

Режиссер сунул руку в глубь выдвижного ящика письменного стола, пошерудил там пальцами и извлек картонку.

– Пистоны к нему прилагаются. – Высыпав на ладонь несколько пистонов, он принялся деловито снаряжать ими барабан.

– Ты только тут не стреляй, – предупредил Богдан.

– Я что, не понимаю в жизни? – обиделся Ростислав. – Я – мужчина самостоятельный,

мне сам Вышинин доверяет во всем. Кстати, когда я у тебя жил, не так нахально себя вел. Не наезжал, во всяком случае.

– У меня дома террористы за дверью не стояли, а здесь – стоят.

Ростислав тут же суеверно трижды сплюнул через левое плечо:

– Тьфу, тьфу, тьфу! Типун тебе на язык.

– Зарядил барабан?

– Все шесть зарядов.

– Достаточно. – Богдан взял в руки театральный пистолет и пошел к двери.

– Ты что, воевать вот с этой хлопушкой собрался? – ужаснулся Ростислав.

– На войне, знаешь, сколько пуль в цель попадают? – спросил Князев.

– Откуда мне знать? Я не специалист.

– Где-то одна из семидесяти-ста. Я не по статистике интернетовской тебе говорю, а из собственного боевого опыта исхожу. Так что не слишком важно, могу я кого-нибудь из этого револьвера убить или нет. Главное – эффект.

– Тебе видней, – осторожно заметил Ростислав. – Ты – боец, а я – человек искусства. Мне наблюдателем надо оставаться. Ты уж не обессудь. Все, что мог, я для тебя сделал.

– Звучно твоя хлопушка стреляет?

– Раза в три громче, чем настоящий.

– Характеристика в действии, – ухмыльнулся Богдан, поглаживая рукоятку револьвера.

– Пойдешь?

– Пойду. Мне терять нечего. Там две мои женщины. Кто их защитит?

– Может, выпьешь на дорожку? – спросил Ростислав, покосившись на бутылку с чачей, стоявшую рядом в Князевым. – У меня и томатный сок есть для твоей любимой «Кровавой Мэри».

– Некогда мне ее готовить. В следующий раз с тобой выпьем, если повезет. Не передумал оставаться?

– У меня есть твердые принципы. Немного, но есть. – Ростислав с благодарностью принял в руки свою собственную бутылку. – Я в чужую драку с определенного времени никогда не вмешиваюсь. Один раз вмешался, и одна сторона конфликта, и другая вместе мне по мозгам настучали. Потом, при ментовском разборе, меня же крайним и выставили.

– Не глобально мыслишь, – улыбнулся Богдан. – Ты пойми, в одном случае менты могут и пьяного обобрать, а в другом, жизнью своей рискуя, человека спасти.

– Что-то я таких не видел, – прозвучало в ответ.

– Может, сегодня и увидишь, – произнес Князев, выщелкивая барабан из револьвера. – Вчера ты – человек, а мент – «мусор», берущий взятки, а сегодня наоборот.

– Ты на что намекаешь?

– Каждому овощу свое время. Я не в обиде на тебя. Просто каждому овощу наступает свое время, когда он созревает и показывает себя во всей красе. Для каждого наступает свой момент истины.

– Мой момент истины еще не настал, – заявил Ростислав, наливая себе чачу в небольшой стаканчик. – Ты кроме револьвера бутафорского мой планшет с собой возьми. Сними несколько планов. Мы же с тобой ситуацию изнутри видим. Это будет уникальная хроника.