Стоунер
Шрифт:
Наконец время, отведенное Холланду, прошло. Словно разделяя в какой-то мере страх, который испытывал Стоунер, Финч посмотрел на часы и молча кивнул ему.
Стоунер сделал глубокий вдох. Вновь глядя на свое призрачное лицо, отраженное в столешнице, он бесцветным тоном произнес:
— Мистер Уокер, я хотел бы задать вам несколько вопросов по английской литературе. Это будут простые вопросы, не требующие развернутых ответов. Начну с ранних эпох и буду двигаться вперед хронологически, сколько позволит отпущенное мне время. Не могли бы вы для начала назвать принципы, на которых
— Мог бы, сэр, — сказал Уокер с каменным лицом. — Начнем с того, что англосаксонские поэты, живя в Раннем Средневековье, были лишены той тонкости чувств, которой обладали более поздние поэты в английской традиции. Их поэзии, я бы сказал, свойствен примитивизм. Вместе с тем в этом примитивизме заключены возможности, скрытые от поверхностного взгляда, возможности развития той чувствительности, которая характеризует…
— Мистер Уокер, — перебил его Стоунер. — Я спросил вас о принципах стихосложения. Вы можете мне их назвать?
— Видите ли, сэр, — сказал Уокер, — оно очень грубое и нерегулярное. Стихосложение, я имею в виду.
— Это все, что вы можете сказать?
— Мистер Уокер, — быстро и как-то судорожно, показалось Стоунеру, вмешался Ломакс, — эта грубость, о которой вы упомянули, — не могли бы вы раскрыть эту характеристику, имея в виду…
— Нет, — твердо проговорил Стоунер, не глядя ни на кого. — Я хочу получить ответ на свой вопрос. Это все, что вы мне можете сказать об англосаксонском стихосложении?
— Видите ли, сэр… — Уокер улыбнулся, и улыбка перешла в нервное хихиканье. — Честно говоря, я еще не прошел обязательного курса англосаксонской литературы, и это мешает мне рассуждать на такие темы.
— Понятно, — сказал Стоунер. — Что ж, давайте пропустим англосаксонскую литературу. Назовите, пожалуйста, какую-нибудь средневековую драму, повлиявшую на развитие ренессансной драматургии.
Уокер кивнул:
— Несомненно, все средневековые драмы, каждая по-своему, внесли вклад в выдающиеся достижения эпохи Ренессанса. С трудом верится, что на неплодородной почве Средних веков спустя немногие годы возросла драматургия Шекспира и…
— Мистер Уокер, я задаю вам простые вопросы. И настаиваю, чтобы ответы были простыми. Я сделаю вопрос еще более простым. Назовите три средневековые драмы.
— Ранние или поздние, сэр?
Уокер снял очки и яростно их протирал.
— Любые три, мистер Уокер.
— Их так много, — сказал Уокер. — Даже трудно… Была драма «Каждый человек»…
— А еще?
— Не знаю, сэр, — сказал Уокер. — Должен признаться в собственной слабости в тех областях, которые вы…
— Можете ли вы вспомнить какие-либо другие названия — просто названия — литературных произведений Средних веков?
Руки Уокера дрожали.
— Как я вам уже объяснил, сэр, я должен признать свою слабость в тех областях…
— Ладно, перейдем к Ренессансу. Какой жанр этого периода вы лучше знаете, мистер Уокер?
— Я лучше знаю… — Уокер заколебался и невольно с мольбой посмотрел на Ломакса, — стихи, сэр. Или… пьесы. Да, пьесы, пожалуй.
— Хорошо, пусть будут пьесы. Как называется
— Первая? — Уокер облизнул губы. — Среди специалистов нет на этот счет единого мнения, сэр. Я бы воздержался от…
— Можете назвать хотя бы одну значительную до-шекспировскую драму?
— Конечно, сэр, — сказал Уокер. — Был Марло с его мощным стихом… [8]
— Назовите какие-нибудь пьесы Марло.
С усилием Уокер собрался с мыслями.
— Есть, конечно, по праву знаменитый «Доктор Фауст». И… и… «Еврей Мальфи».
– «Фаустус». И не «Мальфи», а «Мальтийский еврей». А еще?
8
«Мощный стих» — слова из отзыва английского драматурга Бена Джонсона (1572/3–1637) о драматургии Кристофера Марло (1564–1593).
— Честно говоря, сэр, я только эти две пьесы имел случай перечитать за последний год-два. Поэтому я предпочел бы не…
— Ладно, расскажите мне что-нибудь про «Мальтийского еврея».
— Мистер Уокер! — воскликнул Ломакс. — Если вы не против, я немного расширю вопрос. Если…
— Нет! — мрачно возразил Стоунер, не глядя на Ломакса. — Я хочу получать ответы именно на свои вопросы, мистер Уокер.
В отчаянии Уокер начал:
— Мощный стих Марло…
— Давайте оставим в покое мощный стих, — устало промолвил Стоунер. — Что происходит в пьесе?
— В пьесе, — заговорил Уокер слегка истеричным тоном, — Марло берется за проблему антисемитизма в тех его проявлениях, что характерны для начала шестнадцатого века. Сочувствие, я бы даже сказал — глубочайшее сочувствие… [9]
— Понятно, мистер Уокер. Давайте перейдем к…
— Дайте экзаменующемуся ответить на вопрос! — закричал Ломакс. — Предоставьте ему хотя бы время для ответа!
— Хорошо, — мягко согласился Стоунер. — Вы хотите продолжить ответ, мистер Уокер?
9
Уокер ошибается и в датировке (пьеса Марло «Мальтийский еврей» написана в 1589 или 1590 году), и в трактовке авторской позиции: главный герой пьесы еврей Варавва изображен в ней злодеем из злодеев.
— Нет, сэр, — сказал Уокер, поколебавшись несколько секунд.
Стоунер упорно спрашивал его дальше. Гнев и возмущение, направленные и на Уокера, и на Ломакса, переросли в нем в какую-то болезненную, сокрушенную жалость, направленную на них же. Через некоторое время ему стало казаться, что он покинул оболочку своего тела, он слышал собственный голос как чужой, и этот голос звучал мертвяще, обезличенно.
Он услышал, как голос проговорил:
— Мистер Уокер, вы специализируетесь на девятнадцатом веке. О литературе более ранних периодов вы, как выясняется, знаете мало; но, возможно, вы лучше осведомлены о поэтах-романтиках?