Стоунхендж
Шрифт:
— Пора! — из храма закричала Орэнна. — Приди! Приди!
Но Камабан не пошевелился. Он неподвижно смотрел на Санну, подошедшую к Камню Солнца. Она улыбнулась ему, и всего один зуб блеснул у неё во рту.
— Ты сохранил мою душу? — спросила она у него голосом, иссохшим как кости, покоящиеся многие века в тёмных глубинах могильных курганов. — Моя душа цела и невредима, Камабан?
— Н-н-не уб-б-бивай меня, п-п-пожалуйста, н-н-не убивай меня, — умолял Камабан. Старуха улыбнулась, обняла его руками за шею и поцеловала в рот. Толпа изумлённо наблюдала.
— Приди! — снова закричала Орэнна, а толпа стонала и рыдала от страха перед мёртвой колдуньей в чёрно-белом плаще. Копьеносцы не осмелились вмешаться, потому что видели ужас Камабана, поразивший и их тоже.
Санна оторвала рот от губ Камабана.
— Лаханна! — взмолилась она скрипучим голосом, — Отдай мне его последний вздох, — и снова поцеловала его.
Сабан со всей силы вонзил копьё в спину брата. Он не минуты не колебался, потому что именно его собственная клятва подвергла опасности жизнь дочери, и он один мог спасти её. Он ударил Камабана в спину, и тяжёлое остриё копья пробило рёбра, войдя прямо в сердце. Сабан кричал, нанося удар, и сила этого смертельного удара отбросила Камабана вперёд. Он упал с поцелуем женщины у себя на губах.
Санна крепко вцепилась в Камабана, когда они упали. Затем подождала, и, убедившись, что её враг действительно мёртв, откинула капюшон. Сабан увидел, что это Дирэввин, как и должно было быть. Они смотрели друг на друга, на кровь на траве между ними, и на луч света, исчезающий с Камня Солнца.
— Я забрала его душу, — прошептала Сабану Дирэввин. Её волосы были выбелены пеплом, а дёсны всё ещё кровоточили там, где она повыдергивала все зубы. — Я забрала его душу, — ликовала Дирэввин.
В этот момент Орэнна с криком выбежала из храма. Когда она пробегала мимо Сабана, она вытащила бронзовый кинжал из-под плаща, покрытого перьями воронов. На лице Лэллик всё ещё сиял луч солнца. Свет освещал невесту солнца и камень у неё за спиной. Камень, отмечающий летний восход Слаола и служащий напоминанием богу солнца о его силе. Слаол увидит камень, вспомнит о своём могуществе, и, увидев, какой подарок принесли к камню, узнает, чего хотят любящие его люди. И несомненно подарит им это. С этой уверенностью Орэнна полоснула зеленоватым лезвием по горлу своей дочери. Кровь брызнула во все стороны, окрасив алым белоснежное одеяние Камабана.
— Нет! — закричал Сабан. Слишком поздно.
— Приди! — Орэнна повернулась к солнцу. — Приди!
Сабан был в ужасе. Он думал, что Орэнна бежала, чтобы спасти Лэллик, а не убивать её, но девушка рухнула к подножию камня, а её худенькое белое тело было залито кровью. Несколько мгновений она задыхалась, её глаза смотрели на Сабана, но потом умерла. Орэнна отбросила нож и опять пронзительно закричала Слаолу.
— Приди! Приди!
Лэллик не двигалась.
—
Сабан повернулся, чтобы пойти вслед за ней, но Дирэввин удержала его за руку.
— Пусть она узнает правду, — всё ещё голосом Санны сказала она.
— Приди! — Орэнна завывала. — Ты же обещал нам! Пожалуйста! — она плакала, сотрясаемая громкими рыданиями. — Пожалуйста!
Она вернулась к камням, а луч света исчез, и храм полностью погрузился в темноту, но был обрамлён светом заходящего солнца. Рыдающая и стонущая Орэнна обернулась и, увидев, что её дочь всё так же мертва, побежала через камни, петляя между колоннами к входу на южной стороне Небесного Круга. Там она упала на колени и снова громко завыла на огромное красное солнце, безразлично опускающееся за горизонт.
— Ты обещал! Ты обещал!
Сабан не видел этого. Он услышал. Он услышал треск, скрежет и грохот, от которого содрогнулась земля. Он понял, что последняя колонна круга Лаханны разломилась, и камень-перекладина рухнул на землю. Крик Орэнны мгновенно затих.
Слаол скользнул за горизонт.
Стояла мёртвая тишина.
Сабан не хотел быть вождём Рэтэррина, но люди выбрали его и не позволили отказать им. Он упрашивал их, говоря, что Леир моложе, а Гундур более опытный воин, но люди Рэтэррина устали быть под властью воинов или мечтателей. Они хотели Сабана. Они хотели, чтобы он был похож на своего отца, и Сабан стал управлять Рэтэррином так же, как когда-то управлял Хенгалл. Он вершил правосудие, запасал зерно, выслушивал жрецов, рассказывающих ему о знаках, открывающих пожелания богов.
Дирэввин ушла в Каталло и назначила там вождя. Но Леир и Ханна остались в Рэтэррине, а Килда стала женой Сабана. Храм Слаола, находившийся у входа в Рэтэррин, был отдан Лаханне.
Мир остался таким же, каким был всегда. Зима была холодной. Падал снег. Старые, больные и слабые умирали. Сабан распределял зерно, посылал охотников в леса, и оберегал ценности племени. Некоторые старики говорили, что как будто Хенгал вовсе не умер, а возродился в Сабане.
Однако на холме стоял сломанный круг камней внутри мелового кольца.
Тела Камабана, Орэнны и Лэллик были уложены в Приюте Мёртвых, и там в тени Камня Земли вороны расклевывали их плоть, пока поздней весной на траве не остались только белые кости. Кости Хэрэгга уже давно захоронили.
Храм не был покинут. Даже в самую первую суровую зиму люди приходили к камням. Они приносили свои болезни для излечения, мечты для исполнения, и дары для благоденствия Рэтэррина. Сабан был удивлён, так как полагал, что после смерти Камабана и падения камня, храм будет заброшен. Слаол не пришёл на землю, и зима по-прежнему сковывала льдом реку. Но люди, приходившие в храм, верили, что камни сотворили чудо.