Стоянка запрещена
Шрифт:
Работа – дом, утром на работу – вечером домой. Отклонений от маршрута я не допускала, да и сил не было. Наверное, у меня был невроз, как у человека, который лихо отплясывает, хотя на душе кошки скребут. Плясать, чтобы не думать, не плакать, не терзаться.
Приглашения на дни рождения от немногочисленных подруг – «извините, не смогу». Мама и папа упрекают, что давно у них не была, – «простите, очень устаю». Дом – работа, работа – дом. И только для девочки Насти я сделала исключение. Через силу согласилась увидеться, ведь обещала ребёнку. Настя хотела,
Состояние природы, на которую я давно не обращала внимания, было изумительным. Настоящий гололёд – чёрные лысые ветви деревьев покрыты глазурью льда. Абсолютное безветрие, но под действием собственной тяжести стеклянные ветки похрустывают, поскрипывают, шуршат загадочно.
– Как полиэтилен, – сказала Настя.
– Как напоминание и предчувствование, упрёк и прощение, разочарование и надежда, – не согласилась я. – Посмотри, как свет играет на ледяных ветках. Они кажутся вкусными леденцами.
– Ася, вы стихи, наверное, пишете?
Настя забыла об уговоре перейти на «ты», что меня устраивало. Дистанция, которую в русское общение привносит «вы», во многих отношениях очень удобна.
– К стихам способностей не имею. Но много помню наизусть. Хочешь, прочитаю?
– Не хочу. Сейчас стихами только ботаники интересуются.
– Увы, увы, увы. Три раза увы. Поэзия – это высшая форма владения литературной образной речью. Соответственно люди, способные воспринимать поэзию, позволю себе быть нескромной, относятся к разряду личностей с развитой душевной организацией. А ботаники изучают растения. Тоже, наверное, интересная наука.
– Ботаники – это неприспособленные придурки.
– Не стала бы спешить с определениями. И хочу заметить, что в устах юной леди сленг воспринимается с недоумением. Дворянка, которая выражается плебейски. Может, она и не дворянка вовсе? За внешностью маленькой гранд-дамы просто наряженная пастушка?
Я выражалась напыщенно, использовала обороты речи несовременные. Вовсе не преследовала педагогических целей. Прогулка по аллеям со стеклянными деревьями настроила меня на высокопарный стиль, мне хотелось выражаться так, как хотелось. И признаюсь, большой жалости к Насте, страдающей от того, что папа ушёл, я не испытывала. Девочка переболеет и выздоровеет. Я же переболею и останусь инвалидом. После Кости любой мужчина будет второго сорта. Но инвалиды нетребовательны.
– Ася, вы не похожи на других. Вы мне нравитесь.
– Благодарю. Следует вернуть комплимент. Но, маленькая леди, на этих хрустальных аллеях мне не хочется следовать этикету. Во фразе «Вы мне нравитесь» большими буквами написано «МНЕ», а не «ВЫ». Заботит ли вас, нравитесь ли вы мне?
Настя внезапно остановилась. Кусала губы, что-то лихорадочно обдумывала.
«Увлеклась, расслабилась. Ты говоришь с ребёнком, стыдно насмехаться над ним!» –
– Я хочу вас спросить.
– Спрашивай.
– Честно мне скажете?
– Клянусь.
– Вам не понравилась моя мама?
Клятвы клятвами, а мамы мамами.
– Что значит «не понравилась»?
– Не юлите!
– Я общалась с твоей мамой двадцать минут. Людей, которые с первого взгляда оценивают других людей, не уважаю. Нельзя человека понять за мгновения. Тем более человека, находящегося в исключительно тяжёлом душевном состоянии.
– Она хорошая.
– Верю. Что тебя беспокоит, Настя?
– На месте папы я тоже бросила бы маму, – неожиданно выпалила девочка. – Нет! – испугалась она собственных слов. – Я очень люблю маму, а он – шваль!
– Это очень важно!
– Что? – не поняла Настя.
– То, что ты сформулировала свою главную проблему и произнесла вслух. Сказала, и мир не рухнул. Хотя… Смотри, снег пошёл.
Ветра по-прежнему не было. Снег посыпал крупный – с фалангу моего пальца. Не кружевные снежинки, а бугристые сгустки. Снежинки, наверное, слепились в атмосфере, приближаясь к земле. Но и то, что сыпалось, планируя, выглядело романтично. Мы несколько минут молча наблюдали, как оледенелые ветки покрываются белым снежным пухом. Наверное, деревьям это очень вредно, ветки сломаются под тяжестью. Зато очень красиво.
– Тебе будет гораздо легче, – сказала я. – И пожалуйста, не называй папу швалью. Тебе не подходит плебейская лексика, ведь ты – маленькая леди.
– Правда?
– Совершенно точно.
– Я ему однажды в лицо сказала, он чуть не заплакал.
– Попроси прощения.
– Ладно. Ася, вы не замужем, да? Почему?
– Нет рядом человека, с которым стоило бы связать судьбу.
– Не встретился или вы с ним поссорились? – задала девочка точный вопрос.
– Поссорились.
– Из-за чего?
– Из-за глупости. Расскажу тебе, – вдруг решилась я, – только строго между нами. Можешь смеяться.
– Не буду, – пообещала Настя.
Но когда я в лицах пересказала дурное кино в жанре комедии положений, Настя не удержалась от хихиканья.
– Это очень важно! – подражая взрослому голосу, сказала девочка.
– Что?
– Что вы сумели с юмором рассказать про ситуацию, которая вас парит.
– Мучает, – автоматически поправила я. – Парят в бане. Ах ты проказница! Вернула мне мою мудрую мысль.
– Ага! – весело согласилась Настя.
– Не загордись. Но честно говоря, я не подозревала, что с двенадцатилетней девочкой можно говорить практически на равных. Замёрзла? Давай свой рюкзак, натяни поверх перчаток мои варежки. Мне не холодно, я люблю, когда руки дышат. Провожу тебя, двинули к твоему дому.
– Ася, а почему бы вам не написать Косте письмо?
– В Австрию, на деревню, названия которой не помню?
– По электронке, – удивилась моей тупости Настя.
– Это мысль! – Я даже остановилась, поражённая. – Почему она мне самой не пришла в голову?