"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Омлет для господина Йелена! – возвестил Цапа, поднимая тарелку над головой, и добавил для ясности: – Йелена-младшего.
– Вы не ответили, – медленно сказал Инда, не отрывая глаз от Важана.
– Я допускаю существование оборотничества, – Змай тронул его за плечо. – Это что-нибудь меняет? Или тебе нужен ответ эксперта в области истории?
– А, господин сказочник… – Инда словно очнулся. – А ты в какой области эксперт?
– В области сказок. Оборотничество – как раз по моей части.
– Может быть, ты имеешь прогноз
– Конечно, имею. Откровение сбудется.
Слова Змая вдруг снова пробрали Йоку до костей: стало страшно. Он видел, как побледнел Инда. За столом повисла тишина. Как на уроке истории. Одинокая муха – одна из первых этой весной – зудела над тарелкой с дымившимся омлетом и не осмеливалась на него сесть.
19 января 78 года до н.э.с. Исподний мир
Колдун, встретиться с которым Зимичу посоветовал один из профессоров естествознания, жил во флигеле с хорошими комнатами неподалеку от купеческой слободки и крепостной стены. Он вовсе не был похож на колдуна и сначала показался Зимичу чересчур молодым для того, чтобы задавать ему вопросы.
– Ловче-сын-Воич? – переспросил хозяин дома и скобяной лавки. – Обойди с той стороны, у него отдельный вход.
– А он у себя?
– Понятья не имею.
На улицах мело, гоняло снег по скользкой мостовой; полдень был сумеречным и не столько морозным, сколько зябким. Зимич кутался в воротник полушубка, но под него все равно набивались мокрые снежинки.
Дверь открыла прехорошенькая девушка, изо всех сил изображавшая скромность и порядочность, однако глаза ее иногда выстреливали таким озорством и хитростью, что в скромность не верилось.
– Дяди нет дома, но он скоро придет. Если хотите, можете его подождать, – взгляд ее поднялся лишь на миг, но после этого кроткий голос уже никого не обманул. Зимич решил подождать. И не пожалел.
Нет, она не была распутной. Веселой, смешливой, неожиданно остроумной, и – Зимич не сомневался – наверняка ласковой. Встречаются девушки, чувственность которых столь притягательна, что хочется считать их порочными, оправдать слабость перед ними искусным соблазном, в то время как они и не подозревают о своей соблазнительности. А если и подозревают, то всеми силами стараются ее спрятать.
Она не кокетничала, угощая Зимича горячим чаем с восхитительными ватрушками, которые таяли во рту. И платье у нее было закрытое, но… Такое это было платье, что и открывать ничего не надо. И каждое движение соблазняло, влекло, кружило голову фантазиями. И каждое слово было милым, значимым – и в то же время задевало, заставляло смущаться. Они сидели в большой хорошо протопленной столовой с зажженными свечами (несмотря на четыре высоких окна, без свечей она казалась холодной и неуютной). Ветер подвывал за ромбиками стекол: наверное, тоже хотел оказаться в тепле, за тяжелым дубовым столом с резными ножками.
– Да
– Я правда жил в Лесу. С охотниками.
– И что же вы там делали?
– Я рассказывал им сказки. На самом деле я сказочник.
– Вы еще и сказочник! – она рассмеялась. – Ну тогда расскажите мне какую-нибудь сказку. Только собственного сочинения.
Зимич хотел немедленно придумать сказку о прекрасной девушке, которая жила со своим дядей во флигеле возле крепостной стены, а дядя ее был волшебником. Но с ходу почему-то ничего хорошего не придумалось, что случалось редко. И тогда он начал рассказывать сказку про людоеда, но девушка быстро его оборвала:
– Вы снова меня обманываете. Эту сказку я знаю, она не вашего сочинения.
И теперь она не смеялась – напротив, стала вдруг серьезной и задумчивой. Ей это необыкновенно шло.
– Я ничем не могу этого доказать, – Зимич пожал плечами. – Однако это сказка моего сочинения. Получается, что я известный сказочник, раз вы уже слышали эту сказку.
– Того, кто сочинил эту сказку, ищет Консистория. Ее сочинил не только умный, но и смелый человек.
– А я смелый. Не верите? Спросите у моих друзей.
– Пока я вижу, что вы хвастун, – она улыбнулась, но уже совсем по-другому: грустно и красиво.
– Ну да. Не без этого. Но, признайтесь, вам бы вовсе не хотелось, чтобы Консистория нашла того, кто сочинил эту сказку.
– Мне бы не хотелось, чтобы Консистория посчитала, будто это сделали вы.
После этого можно было переходить к цветам и подаркам. И когда домой вернулся колдун, Зимич был даже разочарован, а главное, в разговоре с ним никак не мог сосредоточиться, выбросить из головы появившиеся вдруг несбыточные мечты и иллюзии.
Ее звали Бисерка, дядя назвал ее по имени…
Да, он нисколько не походил на колдуна: лощеный, подтянутый, с умными цепкими глазами, он больше напоминал какого-нибудь советника на государевой службе. Не был он похож и на ученого, а Зимичу его рекомендовали именно как ученого, – получив блестящее образование в Лицце, он сотрудничал с университетом.
Однако в кабинете хозяина квартиры сомнения Зимича развеялись: это была настоящая лаборатория. Только в ней царил идеальный порядок, несвойственный большинству ученых.
– Присаживайтесь. Признаться, я сегодня продрог, сейчас разожгу огонь.
Очаг в кабинете мало напоминал камин – скорее, кузнечный горн. А приглядевшись, Зимич увидел и мехи.
– Я бы принял вас в библиотеке, но там прохладно. А в столовой нам с глазу на глаз поговорить не удастся. Так что расположимся тут, – колдун указал на высокие стулья возле лабораторного стола, явно предназначенные для работы, а не для отдыха.
Дверь приоткрылась, и в кабинет сунула нос Бисерка:
– Дядя, принести горячего вина?