Стоящие свыше. Часть II. Усомнившиеся в абсолюте
Шрифт:
– Ты что, дурак? – спросил хозяин мрачно.
– Наверное, – ответил Зимич, вытирая нос рукавом: кровь бежала на бархат жилета двумя быстрыми струйками.
– Ну как дальние страны? Много ли в них счастья?
– Не дошел я до дальних стран.
– Иди, умой рожу-то, и беги отсюда, пока они не вернулись. Я сначала подумал, ты теперь с ними. Даже обидно стало, честное слово.
– А ты?
– А мне ничего не будет, я капитану мзду плачу, чтобы меня не трогали особо. Ну поглумятся молодчики, ну потешатся немного –
– Противно как-то убегать…
– Еще раз дурак. Давай-давай, собирайся и проваливай! – Хозяин рассмеялся.
6 мая 427 года от н.э.с. Ночь
Йока клацал зубами и тер руками голые плечи – Змай развешивал вокруг высокого огня промокшую одежду. Он разжег костер с одной спички, хотя в лесу не нашлось ни единой сухой веточки.
– Ну что, Йока Йелен? Дрожишь?
– Дрожь – естественная реакция организма. Человек согревается, когда двигается. Если ему лень двигаться, организм его заставляет.
– Сам придумал?
– Ну да. Но разве это неправильно?
Лонгетка размокла и стала склизкой, косынку Йока потерял и теперь поджимал ноющие пальцы к животу.
– Никогда не думал об этом. – Змай нырнул в шалаш.
– Там тоже все промокло?
– Еще как… – проворчал Змай, вылезая обратно с фляжкой в руках. – Погреемся?
– А это что?
– Хлебное вино – напиток плебеев.
– Ты пьешь хлебное вино? – Йока едва не рассмеялся. Это было впору Стриженому Песочнику, но никак не порядочному человеку. В детстве хлебным вином, перемешанным с уксусом, няня растирала ему ноги.
– Иногда. Для здоровья. – Змай свинтил крышку и, запрокинув голову, сделал несколько уверенных глотков. Потом медленно выдохнул и зачем-то поднес к носу промокшую повязку на запястье. – На, глотни. Только немного.
Йока пожал плечами и хотел было отказаться, но вдруг подумал, что в этом есть нечто забавное. Не стесняется же он вытирать руки о штаны, когда ужинает со Змаем в лесу? Может быть, хлебное вино – это и неприлично, но кто думает о приличиях, голышом сидя у костра? Он неуверенно взял флягу в руки и понюхал горлышко: пахло отвратительно. В самый раз для растирания ног…
Жидкость была похожа на горький огонь, обожгла рот, комом застряла в горле, ударила в нос, выбила из глаз слезы и нехотя провалилась в живот. Йока зажал рот руками: его едва не вырвало. Ничего себе хлебное вино!
– Я же сказал – немного, – усмехнулся Змай. – В некоторых кругах считается, что тот, кто не умеет пить хлебное вино, вовсе не мужчина.
Йока ничего не мог сказать, хватая ртом воздух. Но прошло немного времени, и от уголька, тлевшего в желудке, по
– Ну как? Тепленько? – Змай подмигнул Йоке.
– Ага, – Йока тряхнул головой.
– Давай-ка я тебя разотру. А то у тебя губы синие.
– Губы разотрешь? – хихикнул Йока.
– Не. Спину. Да и ноги не мешало бы, но все равно на ноги надеть нечего. Вот она, любовь к природе…
– Знаешь, Змай… Я все время хотел, чтобы в меня попала молния. Мне кажется, это было бы здорово… – От головокружения хотелось поговорить, и мир вокруг сделался уютным и радостным.
– Очень сомнительное желание. Ты изучал естествознание?
– Ну да.
– Бывали, конечно, случаи, когда молния не убивала человека наповал… Но это очень редкие случаи. Поворачивайся спиной.
– Слушай, а чудовище плюется такими же молниями?
– Нет. Есть существенная разница.
– Какая?
– У чудовища молнии все в слюнях…
– Чего? – опешил Йока и только потом расхохотался.
– Не веришь?
– Неа, – продолжал хохотать Йока.
– Вот поэтому хлебное вино – напиток плебеев. Хихикаешь теперь, как дурачок. И перестань трястись, ты мне мешаешь.
Одежда высохла через час, только куртка и спортивные туфли долго оставались влажными, и Йока сидел у костра босиком, а Змай подтаскивал дрова, поддерживая высокий жаркий огонь. От тепла клонило в сон, и лишь воспоминания о грозе оживляли и тормошили что-то внутри. Пожалуй, эта гроза должна была стать одним из лучших воспоминаний…
– Слушай, если мы будем сидеть у огня, ни один призрак к нам не придет… – проворчал Йока. Ему хотелось чего-нибудь страшного и опасного. Только бы не заснуть.
– Призраки не боятся огня. Они боятся солнечных камней.
– Все равно. На месте призрака я бы к костру не пошел.
– Можешь прогуляться по лесу. Только я не советую: если не наколешь ногу, то снова весь вымокнешь точно.
– Если я усну, ты меня толкнешь?
– Когда придет призрак, обязательно толкну.
И наверное, Йока действительно задремал, потому что открыл глаза и обнаружил, что костер почти догорел, голова его лежит у Змая на коленях, а сверху его накрывает теплая и уже сухая куртка.
– Тихо, – шепнул Змай, – ты просил тебя разбудить…
– Что-то случилось?
– Тихо. Смотри. Только не делай резких движений…
– Призрак?
– Смотри, – Змай глазами указал в сторону, противоположную костру. Йока приподнялся и всмотрелся в темноту, но увидел лишь два горящих в темноте глаза.
– Видишь? Узнаешь?
И хотя костер давал не много света, Йока тут же узнал картинку из детской книжки: круглые уши, хищная морда и неуклюжее тело, похожее на медвежье…
– Росомаха? Змай, это правда росомаха? – шепнул Йока одними губами.