Стоящие свыше. Часть VI. Грядущие в пропасть
Шрифт:
– Мне лично – нет, нисколько. Но с нашими стратегическими интересами в Исподнем мире эта точка зрения тоже совпадает. А мне нужен оборотень.
– Он же мертв… – усмехнулся Крапа.
– Красен, давайте я хотя бы вам не буду доказывать очевидное. Я виделся с ним несколько дней назад. Он жив, здоров и полон сил. И мне он нужен. Для чего – мне бы не хотелось объяснять, это не соответствует вашей ступени посвящения. Но мне надо, чтобы он был в полной моей власти. Поэтому его дочь должна находиться не в замке Сизого Нетопыря, а в Хстовской башне Правосудия. Любой ценой,
– Я так и знал, что этот увеселительный вечер вы задумали ради какого-то важного дела… – добродушно проворчал Крапа, проявляя чудеса артистизма.
– Ничего подобного. Приказ я мог бы передать вам и возле портала. Продолжим увеселения. У меня на этот счет есть одна идея: давайте позовем за наш столик видных политиков Славлены… Мне кажется, у нас получится занимательная беседа.
Йера не умел быть хитрым. А потому разговор с Ветреном не клеился. Тот в самом деле пригласил Йеру в ресторацию без всякого повода для встречи, предполагая, видимо, сойтись с ним короче, ну и поддержать его реноме.
Ветрен не осознавал своего магнетизма, не задумывался о том, какой талант помог ему стать видным политиком. Как уличный певец-самоучка, не зная нотной грамоты, все равно поет красиво и правильно, если имеет слух и голос. Вряд ли поющая в этой ресторации девушка училась вокалу, но пела она премило.
Сначала они с Ветреном беседовали на террасе, но к подаче горячего перешли в зал – Ветрен решил, что плетеные из соломки столики не соответствуют заказу. Это Йера ценил изысканную простоту – Ветрен искал золотого блеска, кричащей роскоши и… шума воды в фонтане.
Сотни солнечных камней, заправленных в многочисленные хрустальные люстры, заставили Йеру содрогнуться на пороге. Роскошь в самом деле кричала – о скором конце Обитаемого мира. И Йера не удержался:
– Знаете, Ветрен… За все это нам придется дорого заплатить…
– Надеюсь, вы говорите не о стоимости ужина, – улыбнулся тот.
– Я говорю о том, что цена нашего богатства – то, что происходит за пределами свода.
– Судья, я отношусь к тем людям, которые будут хорошо жить при любой власти. А потому уверен, что ответственность за это несут господа чудотворы, а не мы с вами.
Йера уже хотел с ним поспорить, но тут неожиданно заметил Инду – и спорить с Ветреном расхотелось. Йера даже думал немедленно уйти, но это было бы невежливо. И глупо.
Приглашения за столик чудотворов он не ожидал. И надеялся, что Ветрен откажется, но тот счел предлагаемое знакомство полезным. Нет, он не был наивным, он прекрасно понимал, что ни о какой дружбе с чудотворами речи не идет, однако сам факт ужина за одним столом уже мог сослужить политику неплохую службу.
Но когда Инда представил своего товарища, Йера тут же перестал считать ужин безнадежно испорченным – это был Крапа Красен, человек, писавший статьи
Красен тоже смотрел на Йеру с интересом, которого тот не мог понять. И конечно, Инда пытался выставить Йеру в невыгодном свете – и перед Ветреном, и перед Красеном, – но это уже не задевало.
16 июля 427 года от н.э.с. Исподний мир
– Ах какая чудная вещь! – Мамонька поворачивала выглаженную рубашку под разными углами к свету. – Такие рубашки знать по праздникам надевает. Да что знать – такую и Государю надеть не стыдно.
Волчок спрятал улыбку. Рубашку ему накануне передал Зорич вместе с письмами от Спаски. Мамонька выгладила ее к утру и принесла Волчку в комнату.
– Наденешь?
Он кивнул. Конечно, простому гвардейцу не пристало носить столь дорогие вещи – заказать такую вышивку стоило больше, чем Волчок получал за полмесяца. Но издалека это в глаза не бросалось, рубашка была повседневной, а не праздничной, что составляло ее основную ценность и говорило о хорошем вкусе владельца. Впрочем, для Волчка ее ценность состояла в другом.
– Ай, рукодельница! – продолжала восхищаться мамонька. – Ай, умница! Ну что ты надулся, как мышь на крупу? Тебе хоть нравится?
– Нравится, – ответил Волчок.
– Нет, ты просто не понимаешь! Это же какая работа тонкая!
– Мамонька, я все понимаю. И мне очень нравится.
– Ну смотри! Не порви, не испорти. Нарукавники ты надеваешь, когда чернилами пишешь? А то протрешь рукава…
– Да, я надеваю нарукавники. Всегда. Иначе бы у меня вообще рубашек не было. Мне идти скоро…
– Хорошо, хорошо, одевайся. Я на завтрак манную запеканку сделала. С медом хочешь или со сметаной?
Несмотря на кажущуюся скромность рубашки, Красен сразу ее заметил, хотя Волчок не снимал безрукавку.
– Ух ты, разоделся-то! – сказал чудотвор еще с порога. – Откуда такая вещь? Неужели купил?
– Невеста подарила. Купить такое мне не по карману.
– Рукодельница… Не всякая белошвейка за такое возьмется.
Красен явно не выспался и, похоже, мучился похмельем, но был странно весел и даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Волчок долго сомневался, но потом все же спросил:
– Как прошел ваш вчерашний выезд?
– На самом деле итог его довольно печален, у меня дурные новости.
– А… мне показалось…
– Но сам вечер был неплох, хотя я и отвык от подобных развлечений. И… я сегодня немного влюблен.
Наверное, Волчок слишком откровенно хлопал глазами, потому что Красен поспешил объясниться:
– А что тебя так удивляет? Или ты считаешь, что я для этого слишком стар? Когда мне было столько же лет, сколько тебе, я тоже считал стариками тех, кому за сорок.