Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Плясать отправился пастух, Оделся, разрядился в пух, Цветов в камзол натыкал. Под липой шла уж кутерьма, Кружились пары без ума, Скрипач вовсю пиликал. Протискиваясь в этот круг, Столкнулся с девушкой пастух Румяною и свежей, И та ему, скользя из рук: «Пожалуйста, без этих штук! Не надо быть невежей!» Но, на нее взглянув в упор, Стал девушку кружить танцор, И зашумели юбки. И все нежней за туром тур Шептался с нею балагур, Не вымолив уступки. «Как только врать не надоест! Довольно из-за вас невест Пропало по ошибке!» Но

недотрогу в уголок Он понемногу уволок От скрипача и скрипки.

Старик

Мне, доктор, поручил народ Вам благодарность принести. Вы оказали нам почет, Не погнушавшись к нам прийти. Ученость ваша у крестьян Прославлена и всем видна. Вот полный доверху стакан, И сколько капель в нем вина, Пусть столько же счастливых дней Вам бог прибавит к жизни всей.

Фауст

Желаю здравья вам в ответ В теченье столь же многих лет.

Народ обступает их.

Старик

Отрадно вспомнить в светлый день, Как жертвовали вы собой Для населенья деревень В дни черной язвы моровой. Иного только потому Ужасный миновал конец, Что нам тогда избыть чуму Помог покойный ваш отец. Вас не пугал ее очаг. И – юноша еще тогда — Входили вы к больным в барак И выходили без вреда. За близость с братиею низшей Хранила вас десница свыше.

Все

Храни вас господи и впредь, Чтоб не давали нам болеть.

Фауст

Вам следует благодарить Того, кто всех учил любить.

(Проходит с Вагнером дальше.)

Вагнер

Вы можете всем этим быть горды, Как вы любимы деревенским людом! Большое счастье – пожинать плоды Способностей, не сгинувших под спудом. Вы появились – шапки вверх летят, Никто не пляшет, пораженный чудом, Вас пропускают, выстроившись в ряд, Еще немного, – позовут ребят И станут перед вами на колени, Как пред святыней, чтимою в селенье.

Фауст

Давай дойдем до этой крутизны И там присядем. Часто я, бывало, На той скале сидел средь тишины, Весь от поста худой и отощалый. Ломая руки, я мольбой горел, Чтоб бог скорей избавил нас от мора И положил поветрию предел. Так уповал и верил я в ту пору! И для меня насмешкою звучит Тех тружеников искреннее слово. От их речей охватывает стыд И за себя, и за дела отцовы. Отец мой, нелюдим-оригинал, Всю жизнь провел в раздумьях о природе. Он честно голову над ней ломал, Хотя и по своей чудной методе. Алхимии тех дней забытый столп, Он запирался с верными в чулане И с ними там перегонял из колб Соединенья всевозможной дряни. Там звали «лилиею» серебро, «Львом» – золото, а смесь их – связью в браке. Полученное на огне добро, «Царицу», мыли в холодильном баке, В нем осаждался радужный налет. Людей лечили этой амальгамой, Не проверяя, вылечился ль тот, Кто обращался к нашему бальзаму. Едва ли кто при этом выживал, Так мой отец своим мудреным зельем Со мной средь этих гор и по ущельям Самой чумы похлеще бушевал. И каково мне слушать их хваленья, Когда и я виной их умерщвленья, И сам отраву тысячам давал.

Вагнер

Корить себя решительно вам нечем. Скорей была заслуга ваша в том, Что вы воспользовались целиком Уменьем, к вам от старших перешедшим. Для сыновей отцовский опыт свят. Они

его всего превыше ставят. Ваш сын ведь тоже переймет ваш взгляд И после новое к нему прибавит.

Фауст

Блажен, кто вырваться на свет Надеется из лжи окружной. В том, что известно, пользы нет, Одно неведомое нужно. Но полно вечер омрачать Своей тоскою беспричинной. Смотри: закат свою печать Накладывает на равнину. День прожит, солнце с вышины Уходит прочь в другие страны. Зачем мне крылья не даны С ним вровень мчаться неустанно! На горы в пурпуре лучей Заглядывался б я в полете И на серебряный ручей В вечерней темной позолоте. Опасный горный перевал Не останавливал бы крыльев. Я море бы пересекал, Движенье этих крыл усилив. Когда б зари вечерней свет Грозил погаснуть в океане, Я б налегал дружнее вслед И нагонял его сиянье. В соседстве с небом надо мной, С днем впереди и ночью сзади, Я реял бы над водной гладью. Жаль, нет лишь крыльев за спиной. Но всем знаком порыв врожденный Куда-то ввысь, туда, в зенит, Когда из синевы бездонной Песнь жаворонка зазвенит, Или когда вверху над бором Парит орел, или вдали Осенним утренним простором К отлету тянут журавли.

Вагнер

И на меня капризы находили, Но не припомню я таких причуд. Меня леса и нивы не влекут, И зависти не будят птичьи крылья. Моя отрада – мысленный полет По книгам, со страницы на страницу. Зимой за чтеньем быстро ночь пройдет, Тепло по телу весело струится, А если попадется редкий том, От радости я н'a небе седьмом.

Фауст

Ты верен весь одной струне И не задет другим недугом, Но две души живут во мне, И обе не в ладах друг с другом. Одна, как страсть любви, пылка И жадно льнет к земле всецело, Другая вся за облака Так и рванулась бы из тела. О, если бы не в царстве грез, А в самом деле вихрь небесный Меня куда-нибудь унес В мир новой жизни неизвестной! О, если б, плащ волшебный взяв, Я б улетал куда угодно! — Мне б царских мантий и держав Милей был этот плащ походный.

Вагнер

Не призывайте лучше никогда Существ, живущих в воздухе и ветре. Они распространители вреда, Смертей повальных, моровых поветрий. То демон севера заладит дуть И нас проймет простудою жестокой, То нам пойдет сушить чахоткой грудь Томительное веянье востока, То с юга из пустыни суховей Нас солнечным ударом стукнет в темя, То запад целой армией дождей Повадится нас поливать все время. Не доверяйте духам темноты, Роящимся в ненастной серой дымке, Какими б ангелами доброты Ни притворялись эти невидимки. Пойдемте, впрочем. На землю легла Ночная сырость, нависает мгла, Хорош по вечерам уют домашний! На что, однако, вы вперили взор И смотрите как вкопанный в упор?

Фауст

Заметил, черный пес бежит по пашне? [40]

Вагнер

Давно заметил. Что же из того?

Фауст

Кто он? Ты в нем не видишь ничего?

Вагнер

Обыкновенный пудель, пес лохматый, Своих хозяев ищет по следам.

40

В народной книге о докторе Фаусте также встречается «собака Фауста» по кличке Прехтигиар, меняющая окраску и помогающая своему хозяину во всех его проделках.