Страх, или Жизнь в Стране Советов
Шрифт:
И ему ничего за это не было. Его даже не обругали, потому что отъем денег был совершенно незаконным.
И еще хочу рассказать одну нашумевшую советскую историю, которая к экономике не имеет никакого отношения. Это чистая пропаганда и идеология.
Кажется, в 1961 году Хрущев отправился с визитом в США. Это по тем временам было совершенно необычно, и шуму в прессе было очень много. Незадолго перед поездкой в газете «Известия», главным редактором которой был Аджубей — зять Хрущева, была помещена подборка писем Хрущеву от советских граждан, где они давали ему советы, как себя вести в Америке. В одном письме, за подписью «ленинградец», советовалось напугать как следует президента Эйзенхауэра: «и
В связи с этим появился стихотворный анекдот:
От обильной, жирной пищи И от мирных голубей Со страниц «Известий» дрищет Зять Хрущева Аджубей.Сейчас мало кто помнит, что до 1974 года у нас было настоящее крепостное право, потому что деревенские жители вообще не имели паспортов и поэтому были очень ограничены в своих правах — главное, что они не могли уехать в города, где обязательно требовалась прописка. Конечно, временно, в гости можно было съездить куда угодно, но вот жить и работать надо было только в своем колхозе или совхозе.
В этой системе делалось одно исключение — паспорта выдавали всем демобилизованным. Поэтому сельские парни с удовольствием шли служить в армию — для них это была возможность вырваться в город.
Позднее, когда в промышленности стал ощущаться большой дефицит рабочей силы, пришлось черпать трудовые резервы из деревни. Колхозами пожертвовали, и паспорта стали получать все.
Строжайшему контролю подвергались библиотеки. Ежегодно они получали список книг на уничтожение, разумеется, по сугубо идеологическим мотивам. Эти газеты, журналы и книги сразу приравнивались к секретным материалам со всеми вытекающими последствиями. Их хранение считалось антисоветской пропагандой. Такая судьба касалась всех попавших в немилость деятелей: будь то Хрущев или Солженицын.
Интересная история произошла в 1953 году, когда расстреляли Берию. В это время издавалась и выдавалась подписчикам Большая Советская Энциклопедия в 50 томах. Том с Берией, с хвалебной статьей и его фотографией на всю страницу, был уже у подписчиков. Как, думаете, они выкрутились из этого положения? Решили разослать всем подписчикам письмо, в котором предлагалось вырвать из книги его фотографию и ту страницу, где о нем писалось. Взамен они прислали новый напечатанный лист с другими статьями, который надлежало вклеить вместо вырванного. Здесь уже никакого упоминания о Берии вообще не было.
Как уже вполне ясно, страх был главной характерной чертой нашей жизни. Мы боялись всего.
Однажды мой друг сказал мне, что он может достать мне для прочтения запрещенную книгу «Доктор Живаго». Я очень хотел ее почитать. Очень уж было интересно, что такого в ней антисоветского и клеветнического. Но вдруг мой друг — стукач? Где гарантия, что он не давал «им» подписку? А может быть, он — честный человек, но за ним уже следят и завтра его арестуют? А может быть, они следят за перемещением этого экземпляра книги, чтобы обнаружить неблагонадежных?
Я преодолел свое любопытство и отказался. Так безопаснее.
Единственной организацией в Советском Союзе, которая не на сто процентов зависела от
Впрочем, нас, мирян, напрямую эти дела не касались. Зато касалось то, что окрестить ребенка можно было только по предъявлении паспортов родителей. Эти данные заносились в специальный журнал, а потом передавались, «Куда Надо». Через некоторое время партком организации, где работал родитель (независимо от партийности), получал из райкома письмо, где сообщалось, что ваш сотрудник имярек крестил своего ребенка: «Просим принять меры воспитательного характера». Впрочем, при мне на Леннаучфильме обстановка была либеральная, и, насколько я знаю, никого не воспитывали, хотя такие письма из райкома были.
Вообще на нашей студии было очень много верующих, особенно среди режиссеров. Но мы все друг друга боялись, поскольку знали, что среди нас очень много стукачей, но не знали, кто именно. Поэтому, встретив в церкви сослуживца, мы всегда делали вид, что не замечаем или не узнаем друг друга, а в другой раз старались в эту церковь уже не ходить. Постепенно все церкви, а их тогда в городе было мало, оказались как бы негласно распределены между работниками студии, чтобы не встречать там друг друга. Но это было очень трудно, и я старался ходить туда пореже. Зато, когда оказывался в командировке в другом городе, обязательно посещал там храм, не боясь кого-то встретить.
Покупка холодильника
О том, как легко сейчас купить холодильник или любую другую бытовую технику, читатель знает. А вот совсем недавно все было совсем не так.
Труднее всего было купить легковой автомобиль. Грузовые вообще запрещались к продаже. Собственно автомашин в свободной продаже и не было — их распределяли по предприятиям. Если ты работаешь на большом или важном для обкома предприятии, если ты активный общественник и передовик труда, то тебя в качестве награды могут записать в очередь на покупку машины, которую ты сможешь купить лет через 10. Ну а если ты работаешь в небольшом учреждении или на маленьком заводике, то машины тебе не видать никогда.
Холодильник все же купить было можно… года так через 3, когда подойдет твоя очередь. Их тоже распределяли, но уже по магазинам. Главное было узнать, где и когда происходит запись на холодильники, потому что директора магазинов старались не раздувать слишком очередь, а записывать только в пределах обещанных лимитов. Ни о каком выборе модели вообще не шло речи: что привезут, то и возьмешь, с радостью.
В это время Муромский завод холодильников решил отпраздновать выпуск миллионного холодильника, и мне поручили снять об этом сюжет для киножурнала «Наш край». Это была одна из лучших по тем временам модель «Ока-3».