Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Маер болтал о пустяках, придворных слухах.
Я подыгрывал, ведя мою партию в разговоре.
Но правда была в том, что мне нужно было сделать так, чтобы мы могли серьезно поговорить наедине.
Но я также знал, что Алверон не может быть втянут в дискуссию.
Наши разговоры были ритуальным узором.
Если я нарушил его, то я бы ничего не добился, а только раздражал бы его.
Поэтому я выжидал нужное время, наслаждался ароматом цветов и делал вид, что мне в самом
После четверти часа в разговоре возникла характерная пауза.
Далее мы должны были перейти к дискуссии.
После этого мы могли бы пойти куда-нибудь в достаточно уединенное место, чтобы поговорить о важных вопросах.
– Я всегда думал - наконец сказал Алверон, представляя тему нашей дискуссии, - что все имеют основной вопрос, кто они есть.
– Что вы имеете в виду, ваша светлость?
Я считаю, что все имеют какие-то вопросы, которые ими движут.
Вопрос, который позволяет им спать ночами.
Вопрос, который волнует их, как собаку со старой костью.
Если вы понимаете вопрос человека, он приближает вас к пониманию самого человека.
– Он посмотрел искоса на меня, наполовину улыбаясь.
– В всяком случае, я всегда в это верил.
Я на мгновение задумался.
– Я должен буду с вами согласиться, ваша светлость.
Алверон поднял бровь на это.
– Как, так легко?
– Голос у него был слегка разочарованный.
– Я ожидал от тебя некоторых возражений.
Я покачал головой, радуясь легкой возможности, чтобы представить тему из моих собственных.
– Я был обеспокоен этим вопросом уже несколько лет, и я полагаю, что буду беспокоиться об этом еще несколько лет.
Поэтому то, что вы говорите имеет для меня превосходный смысл.
– В самом деле?
– спросил он с жадностью.
– И что же это?
Я рассматривал вопрос, говорить ли ему правду.
О своих поисках Чандриан и смерти моей труппы.
Но для этого не было никакой реальной возможности.
Это секрет все еще сидел в моем сердце, тяжелый, как большой гладкий камень.
Это была слишком личная вещь, чтобы сказать кому-то такому умному, как Маер.
Более того, это бы показало мою кровь Эдема Руэ, нечто, что я не сделал достоянием общественности при дворе Маера.
Маер знал, что я не знатного происхождения, но он не знал, что моя кровь настолько низкая.
– Это должно быть тяжелый вопрос, раз ты так долго его взвешиваешь, - пошутил Алверон, пока я колебался.
– Ну, я настаиваю.
На деле я хочу тебе предложить обмен - вопрос на вопрос.
Быть может мы сможем помочь друг другу с ответом.
Я едва ли мог надеяться на лучшее поощрение, чем
Я на мгновение задумался, осторожно подбирая свои слова.
– Где находятся Амир?
– Кроваворукие Амир, - Алверон мягко размышлял сам с собой.
Он искоса взглянул на меня.
– Я полагаю, что ты не спрашиваешь, кто сотворил их тела?
– Нет, ваша светлость, - сказал я мрачно.
Его лицо стало задумчивым.
– Интересно.
– Я облегченно выдохнул.
Я наполовину надеялся, что он отмахнется ответом, сказав мне, что Амир были уже веками мертвы.
Вместо этого он сказал: - Я много изучал Амир, когда был моложе, знаешь ли.
– Действительно, ваша светлость?
– сказал я, удивленный своей удачей.
Он посмотрел на меня и чуть заметная улыбка коснулась его губ.
– Не то, чтобы удивительно.
Я хотел быть одним из Амир, когда был мальчиком.
– Он выглядел чуть-чуть смущенным.
– Но все истории темны, ты знаешь.
Они делали важные вещи.
Они сделали трудный выбор, к чему никто не был готов.
Подобные вещи пугают людей, но я считаю, что они были большой силой добра.
– Я всегда думал точно так же, - признался я.
– Только из интереса, какой была ваша самая любимая история?
– Атрейон, - немного грустно сказал он.
– Я не думал об этом в последние годы.
Я мог прочитать Восемь клятв Атрейона по памяти.
– Он покачал головой и посмотрел в мою сторону.
– А ты?
– Атрейон немного кровав для меня, - признался я.
Алверон выглядел довольным.
– Они не назвали бы Амир кроваворукими ни за что, - сказал он.
– Татуировки Цирадае вряд ли были декоративными.
– Правда, - признал я.
– Тем не менее, я предпочитаю сэра Савиена.
– Конечно, - сказал он, кивая.
– Ты романтик.
Какое-то мгновение мы шли молча, поворачивая за угол и прогуливаясь мимо фонтана.
– Я был очарован им, когда был ребенком, - наконец сказал Алверон, как будто это признание было немного неловким.
– Мужчины и женщины со всей силой церкви за ними.
И это в то время, когда все атуранские силы стояли позади церкви.
– Он улыбнулся.
– Храбрые, жестокие и не отвечающие никому, кроме себя и Бога.
– И остальных Амир, - добавил я.
– И, в конечном счете, понтификом, - закончил он.
– Я полагаю, ты читал его провозглашение, декламируя его?
– Да.
Мы пришли к небольшому выгнутому мосту из дерева и камня, а потом остановились в верхней части арки и смотрели на воду, наблюдая, как лебеди медленно маневрируют.