Страх падения

Дженнингс Сайрита Л.

Конечно, на словах этот поступок был очень благородным. Но на деле любить кого-то, зная, что никогда не сможешь с ним быть, заставляло желать его еще сильнее.

Видите, сердце — упрямая, эгоистичная сволочь. Так просто оно не отстанет. Оно никогда не будет делать того, что приказывает мозг, независимо от того, как сильно вы подталкиваете его к равнодушию. Продолжая биться, оно не перестает чувствовать. И чем больше ты будешь отрицать то, чего желаешь, тем больше оно тоскует по запретному плоду, тем сильнее возрастает желание его вкусить. Так что, хотя я стала менее болезненно воспринимать

тот факт, что нас никогда больше не будет, я чувствовала, как разбивается мое сердце каждый раз, стоило лишь вспомнить его игривую улыбку. Или его запах. Или помечтать о его обнаженном теле, прижимающемся ко мне.

Я не позволяла себе интересоваться, скучает ли он по мне тоже. Я знала, что Блейн не останется одиноким надолго. Так проходили дни. Месяцы без какого-либо контакта с ним. После того, как я прогнала его из больницы, он больше никогда не пытался со мной увидеться. От него не поступило ни одного телефонного звонка, ни единого сообщения. Он покончил со мной раз и навсегда. И мне следовало удовлетвориться таким результатом. Я была права с самого начала, когда говорила ему, что я не та девушка, которую он ищет. Только теперь я ненавидела себя за то, что попыталась ею стать.

Наверное, я всегда любила Блейна Якобса. Но я любила его достаточно сильно, чтобы отпустить.

— Эй, Кам?

Я подняла глаза от листа бумаги, который мои пальцы неосознанно превратили в журавля. За последние несколько месяцев моя коллекция утроилась. К счастью, Дом предложил подарить большую часть центру, в котором работал. Они так сильно понравились детям, что он организовал раз в неделю специальные занятия по обучению оригами. Конечно же, ему пришлось потратить много часов, чтобы уломать меня этим заниматься. Но после того, как я увидела в глазах детей неподдельный восторг, я уступила. Многие из них страдали от чувства собственной ущербности и тревожных вопросов. Обладая терапевтическим эффектом, оригами помогало им найти выход. Имея изначально лишь чистый лист бумаги, который частенько просто выбрасывают или рвут в клочья, они могли создавать из него что-то красивое и изящное... Я рассматривала это как реальное вложение в будущее.

Я улыбнулась своему лучшему другу, и по совместительству соседу, и помахала ему.

— Шеф? Как работа?

Дом вошел, ослабляя свой галстук. Его коричневато-зеленые глаза выглядели устало, хотя в них еще горели искры энтузиазма.

— Утомительно. Сегодня к нам пришла молоденькая девочка, примерно одиннадцати или двенадцати лет, и уже сексуально активная. Ее мама не может с ней справиться уже сейчас, и если она не получит помощь немедленно, то грозится просидеть на кушетке целый год.

— Ого. Хитро.

— Да, — ответил он, усаживаясь на мою кровать. — Но это еще не самое худшее. Я почти уверен, что она подверглась сексуальному насилию.

Бросив журавлика на свой ночной столик, я обратила все свое внимание на Дома.

— Что? Ты уверен?

— Да. Все признаки на лицо. И если я прав, то ее распущенность — это результат той или иной пережитой травмы. Поэтому разговоры со мной не помогут. Они только еще больше ее напугают.

— Ты пытался?

— Конечно! Сначала она замолчала. А затем взобралась на меня.

Клянусь, что не сделал ничего, чтобы спровоцировать такое поведение. Этот ребенок пытался склонить меня к сексу!

Я покачала головой.

— Боже мой.

Дом потянулся и взял меня за руку так, как он делал всегда, когда собирался попросить меня об одолжении. Я напряглась.

— Ты нужна мне в этом деле, Кам. Пожалуйста. Возможно, ты могла бы с ней поговорить.

— Я? Как я могу помочь?

— Ты могла бы рассказать ей свою историю. Ей нужно поговорить об этом с кем-то женского пола. С тобой она будет более откровенной. Кроме того, ты удивительная, Кам. Нет, фигня. Ты столько всего преодолела и осталась выше этого. И хочешь верь, хочешь нет, но ты сердечная и заботливая. Именно такой я представляю свою мать. Ты с легкостью направишь ее на путь истинный.

Мои глаза заволокло слезами, я покачала головой.

— Будь ты проклят, Доминик Тревино. Ты надавливаешь на мой материнский инстинкт. Это удар ниже пояса.

— Ты милая и участливая, — продолжил он, зная, что бьет по моему слабому месту. — Звук твоего голоса просто манит людей. Заставляет их слушать. Ты самый бескорыстный и добросердечный человек, которого я когда-либо встречал.

— Это не правда, — пробормотала я.

— Кам, пожалуйста. Эта девочка нуждается в тебе. Потенциально, ты могла бы спасти ей жизнь.

Я покорно вздохнула. Мне показалось, будто я очутилась в одном из тех старых мультфильмов, где Умник Элмер Фадд превращается в гигантский леденец на палочке после того, как Багс Банни разводит его по полной.

— Хорошо, хорошо. Давай так, если она придет на следующее мое занятие, я останусь после него и поговорю с ней. Но ничего не обещаю.

Дом налетел на меня, крепко и влажно целуя в щеку.

— Большое тебе спасибо, Кам. Клянусь, ты об этом не пожалеешь, вот увидишь. — Он поднялся на ноги, потянулся всем своим крупным, мускулистым телом и зевнул. — Я собираюсь вздремнуть. Сегодня ночью у меня назначено свидание. Спасибо, Кам. Люблю тебя.

Когда он уже был в дверях, я окликнула его, останавливая на ходу:

— Эй, Дом?

— Да? — ответил он, обернувшись.

— Я тоже тебя люблю.

Даже через всю комнату я увидела, как в его глазах заблестели слезы. Он улыбнулся и посмотрел в сторону, пытаясь взять себя в руки, а потом кивнул. Но прежде, чем он успел развернуться и покинуть мою спальню, я успела заметить на его щеках влагу.

Я готовила ранний ужин в пятницу вечером, когда на кухне появилась Анжела, заскочившая ко мне перед тем, как отправиться выступать в «Глубину». Выражение ее лица было не читаемым, однако я знала, что ее что-то беспокоило.

— Выкладывай, — сказала я, наконец, когда она схватила кусочек красного перца, который я нарезала для жаркого.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, прибегая к своему излюбленнуму приему «глаза как у лани».

Я посмотрела на эти синие, большие как у ребенка глаза и пухлые, поблескивающие губки.

— То, о чем ты хочешь мне рассказать до зуда в одном месте. Так что выкладывай. Что случилось? Ты соблазнила еще одну одинокую домохозяйку из нашего дома? Испортила чью-то дочь?