Страх полета
Шрифт:
— Я не хочу рассказывать обо всех мужчинах, с которыми я переспала, — сказала я, храбрясь.
— Хорошо, — ответил он, поглаживая мое колено. Тем не менее, он решил рассказать мне обо всех женщинах, с которыми был близок. Очень удачная покупка.
Первой шла Мэй Пей, китайская девица, чем-то напоминавшая ему Беннета.
— Она могла заплатить, или она не могла заплатить? — сказала я.
— Это никогда не приходило мне в голову.
— Уверена, что приходило. Но вопрос не в этом: она заплатила?
— Ну, я заплатил. Она
— То есть, после того, как вы перестали встречаться, она все еще трахалась с тобой. Это какой-то фокус. Ты бы запатентовал его. Можно на этом деньги зарабатывать: устраивать людям перепихон со знаменитостями прошлого: Наполеоном, Карлом II, Людовиком XIV… Ну вроде как у Доктора Фауста с Прекрасной Еленой… — Мне нравилось быть с ним глупой.
— Заткнись, жопа, и дай мне закончить о Мэй… — и сразу же повернулся ко мне, и, сквозь скрип тормозов, — Господи, ты так прекрасна…
— На дорогу лучше смотри! — сказала я, восхищенная.
Все мои разговоры с Адрианом всегда звучали как цитаты из «Алисы в Зазеркалье». Например:
Я: Мы, по-моему, движемся по кругу.
Адриан: Это всего лишь точка.
Или:
Я: Не принесешь ли ты мне сумочку?
Адриан: Только если ты мне пообещаешь не приносить ничего раньше срока.
Или:
Я: Я разошлась со своим первым мужем потому, что он был сумасшедший.
Адриан (кривя свои лангиановские брови): По-моему, этого достаточно, чтобы выйти замуж за человека, но уж никак не развестись.
Я: Но он каждую ночь смотрел телевизор.
Адриан: О, тогда я понимаю, почему ты с ним развелась.
Почему же Мэй Пэй протрахала Адриана всю его жизнь?
— Она оставила меня в беде и умотала к себе в Сингапур. У нее там был ребенок, который жил с отцом, так вот этот ребенок попал в автомобильную катастрофу. Ей пришлось возвращаться, но об этом можно было бы по крайней мере написать. Месяцами я чувствовал, что окружающий мир состоит из механических людей. Никогда до этого мне не было так скверно. А эта сука выскочила замуж за педиатра, который лечил ее ребенка, американский болван!
— Почему ты не поехал за ней, если так переживал?
Он так посмотрел на меня, словно я с ума сошла, словно подобная вещь ему и в голову прийти не могла.
— Ехать? Зачем? (Он зацепил колесом угол, в очередной раз ошибившись поворотом.)
— Затем, что ты любил ее.
— Я никогда не употребляю это слово.
— Но если тебе было так плохо, почему ты не поехал?
— Моя работа напоминает разведение цыплят, — сказал он. — Кто-то обязательно должен и вынести лопату дерьма, и засыпать горсть зерна.
— Дерьмо собачье, — сказала я. — Доктора всегда прикрываются своей работой, чтобы не показаться бесчеловечными. Я-то уж знаю этот шаблон.
— Не собачье дерьмо, милая, а цыплячье.
— Не слишком-то остроумно, — сказала я, но все
За Мэй Пэй последовала целая Ассамблея ООН девиц из Таиланда, Индонезии, Непала. В наличии были также африканка из Ботсваны, пара француженок-психоаналитиков и французская актриса, которая «проводила все время в бункере».
— Где?
— В бункере. Ну, в сумасшедшем доме. Я имею в виду, в психиатрической лечебнице.
Адриан идеализировал сумасшествие в типично лангианской манере. Шизофреников он считал настоящими поэтами. Каждый лунатик был едва ли не Рильке. Он хотел, чтобы я написала с ним вместе книгу. О шизофрениках.
— Мне кажется, ты чего-то хочешь от меня, — сказала я.
— Точно. Я бы воспользовался твоим указательным пальцем, или ты предпочитаешь большой?
— Свои есть. — Мы переругивались, как десятилетние дети. Единственный наш способ выражения привязанности.
История адриановских женщин дала ему право членства в моей семье. Похоже, что его лозунгом было: никогда не трахайся с родственницами. Его предыдущая подружка (присматривающая сейчас за детьми, если я все правильно понимаю) подошла ближе всех к его родственному гнезду: она была еврейкой из Дублина.
— Молли Блум? — спросила я.
— Кто?
— Ты не знаешь, кто такая Молли Блум??? — Я не верила своим ушам. Такое замечательное английское произношение и не читал Джойса! (Я тоже читала «Улисса» по-диагонали, но я говорю налево и направо, что это моя любимая книга. Как «Тристрам Шенди» [29] .)
29
Знаменитый роман Л. Стерна. В некотором роде может считаться одним из предшественников модернизма.
— Я безграмотный, — нараспев произнес он. Он был весьма собой доволен. Еще один глупый доктор, вот что мне подумалось. Как и большинство американцев, я наивно полагала, что английский акцент означает образованность.
Ну хорошо, начитанные люди частенько оказываются порядочными ублюдками. Или — хуже. Но я была разочарована. Прямо как в том случае, когда мой аналитик не знал Сильвии Плат. Тогда я целыми днями говорила о ее самоубийстве и о том, как я хочу написать великое стихотворение и сунуть голову в газовую духовку. А в это время он думал о чашечке охлажденного кофе.
Хотите верьте, хотите нет, но подругу Адриана звали Эстер Блум — а не Молли Блум. Она была темненькая, полноватая и вечно страдала, как он говорил, «ото всех этих еврейских беспокойств; очень чувствительная и нервная». Эдакая иудейская царевна из Дублина.
— А твоя жена, какая она была? (К этому времени мы так безнадежно заблудились, что Адриан нажал на тормоз и остановил машину).
— Католичка, — ответил он. — Папистка из Ливерпуля.
— А чем она занималась?