Страх полета

Джонг Эрика

Брайан разбудил меня в июне, буквально оглушив. Не помню точно, что было «первой ласточкой», но все случилось примерно в середине июня. Я стала замечать в нем необычную даже для него исступленность. Он вообще перестал спать. Он хотел, чтобы я сидела рядом с ним ночи напролет и обсуждала тему рая и преисподней. Нельзя сказать, что для Брайана это было неожиданным. Он всегда интересовался вопросами божественного и дьявольского. Но на этот раз он заговорил о Втором Пришествии, и заговорил совершенно иначе.

Что, если (спрашивал он) Христос вернется на землю в обличии работника маркетинговой фирмы?

Что, если Ему опятьникто

не поверит?

Что, если Он попытается доказать, что Он это Он, пройдя по воде озера в Централ-Парке? Осветят ли это событие в передаче вечернего выпуска новостей «Си-Би-Эс»? Поймут ли, что это касается всего человечества?

Я смеялась. Брайан тоже смеялся. Это всего лишь задумка фантастического романа, сказал он. Это всего лишь шутка.

Позднее шуток стало больше.

Что, если он — Зевс, а я — Гера? Что, если он — Данте, а я — Беатриче? Что, если мы — материя и антиматерия, трехмерный мир и мир без измерений? Что, если люди в метро имеют с ним телепатическую связь и просят его о помощи? Что, если Иисус Христос вернется и освободит всех животных в зоопарке Централ-Парка? Что, если яки пойдут за Ним по Пятой Авеню, а птицы сядут Ему на плечи и запоют? Поймут ли тогда люди, кто он такой? Что, если Он благословит компьютеры, и, вместо выдачи испечатанных листков с информацией о предпочитающих покупать моющие средства, они неожиданно выдадут листья и рыб? Что, если мир будет контролироваться гигантским компьютером и только Брайану будет известен пароль к нему? Что, если из компьютера потечет человеческая кровь? Что, если, как говорил Сартр, мы все прямо сейчас попадем в ад? Что, если нами всеми будут управлять сложные машины, управляемые другими, еще более сложными машинами, управляемые третьими, еще более сложными машинами? Что, если мы все несвободны? Что, если человек сможет обрести свободу, только умерев за нее на кресте? Что, если ты будешь целую неделю ходить по улицам с закрытыми глазами, переходя дорогу на красный свет, и не попадешь под машину? Тогда ты поверишь, что ты — Бог? Что, если ты наугад откроешь любую книгу, и на любой странице в любом абзаце обязательно найдешь буквы «Б», «О» и «Г»? Не исчерпывающее ли это доказательство?

Вопросы продолжались ночь за ночью. Брайан повторял их, как катехизис. Что, если? Что, если? Что, если? Слушай меня. Не спи! Мир погибнет, а ты все проспишь! Слушай меня!

Обуреваемый неистовым желанием иметь слушателя, он пару раз давал мне пощечину, чтобы разбудить. В полудреме, со слипающимися глазами, я слушала. Слушала. Слушала. На пятую ночь у меня не оставалось ни малейшего сомнения в том, что у Брайана нет никакого замысла фантастического романа. Он сам и был Вторым Пришествием. Я с ужасом начала понимать, что произошло. Когда я все поняла, я уже не спрашивала себя: не Бог ли он на самом деле. Но, по его логике, если он Иисус, то я должна была быть Святым Духом. И, хоть глаза мои слипались, я поняла: это — безумие.

В пятницу босс Брайана уехал за город на уик-энд и поручил ему закончить одно важное дело с производителями чистящего средства под названием «Чудесное Мыло». Брайан должен был в субботу встретиться с «чудесными мыловарами» в компьютерном центре, но он с ними не встретился. «Чудесные мыловары» прождали его напрасно. Потом позвонили мне. Потом позвонили

еще раз. Брайан не появлялся. Я обзвонила всех, кого могла, и потом просто сидела дома, грызя ногти и понимая, что произошло что-то страшное.

Брайан позвонил мне в пять, чтобы прочитать стихотворение, которое, как он утверждал, он сочинил, когда шел по воде озера в Централ-Парке. Стихотворение гласило:

Если «Чудесное мыло» — всего лишь пузырь

воздушный,

Почему, черт побери, никто не остается

к нему равнодушным?

Если мы не начнем сейчас же спасать мир,

От него останется только мыльный пузырь.

— Тебе нравится, дорогая? — спросил он, сама наивность.

— Брайан, ты знаешь, что люди из «Чудесного мыла» тебя весь день искали?

— Скажи, стихотворение — просто блеск? Оно подводит подо всем черту. Я хочу отдать его в «Нью-Йорк Таймс». Вот только думаю, что они выкинут слова «черт побери». Как ты думаешь?

— Брайан, я целый день отвечала на звонки людей из «Чудесного мыла». Где ты был, черт тебя возьми?

— Там и был.

— Где?

— У чертей. В аду. И ты была в аду, и я был в аду, и все мы в аду. Как ты вообще можешь беспокоиться о таком пустяке, как «Чудесное мыло»?

— Господи, а как же контракт?

— А так.

— Как?

— Ради Бога, я собираюсь о нем забыть. Я ничего не собираюсь делать. Приходи сюда, увидимся, я покажу тебе свое стихотворение.

— Где ты?

— В аду.

— Хорошо, я поняла: ты в аду, но где мы с тобой встретимся?

— Ты должна знать. Это ты меня сюда послала.

— Куда?

— В ад. Где я и нахожусь в настоящий момент. И ты там же. Ну ты и копуша, детка.

— Брайан, будь благоразумен…

— Я вполне благоразумен. Ты — единственная, кого беспокоит этот мыльный пузырь. Ты — единственная, кто думает, что звонки из «Чудесного мыла» имеют какое-то значение.

— Назови мне какой-нибудь уголок в аду, где мы сможем встретиться, и я приду. Честное слово. Только скажи где.

— А ты не знаешь?

— Нет. Правда. Пожалуйста, скажи где.

— Не морочь мне голову.

— Брайан, милый, я всего лишь хочу тебя увидеть. Давай встретимся.

— Ты можешь увидеться со мной прямо сейчас, если сделаешь умственное усилие. Ты сама себя ослепила. Ты и король Лир.

— Ты в телефонной будке? В баре? Скажи мне.

— Угадала!

И так мы побеседовали еще немного. Брайан два раза вешал трубку и перезванивал. Наконец, он согласился сказать, в какой он телефонной будке, и то, не назвав точного места, а загадав мне серию загадок. Я должна была отбрасывать ненужное. Это заняло минут двадцать и стоило нескольких монеток. В конце концов оказалось, что он в Готамском баре. Я выскочила из дома и взяла такси. Я узнала, что он провел день, катая в лодке пуэрториканских и негритянских детей по озеру Централ-Парка, покупая им мороженое, раздавая людям в парке деньги и планируя свой побег из ада. Он на самом деле не прошел по воде, но все время об этом думал. Теперь он готов был изменить всю свою жизнь. Он открыл, что владеет энергией супермена. Простым смертным нужен сон. А ему — нет. Простым смертным нужно работать, приобретать положение и имущество. А ему — нет. Он собирался последовать судьбе, которая всегда его ждала, и спасти мир. Я должна была ему помогать.