Страх
Шрифт:
— Спасибо, Билли.
Лоури зашагал дальше, и вновь у него возникло то же самое чувство. Остановившись, он оглянулся через плечо. Старый Билли Уоткинс стоял, точно тряпичное чучело, но стоило Лоури на него посмотреть, как тот заковылял дальше по улице. Мужчина с газонокосилкой, мальчик с телеграфа, студенты — все замирали и только под взглядом Лоури продолжали прерванное дело.
"Очень странно", — подумал Лоури.
Подобная же странность ожидала его впереди. Справа от него тащилась телега с лошадью — Лоури отвернулся, и телега остановилась, посмотрел на нее потащилась дальше.
Он добрался
— То, что сделал Джебсон, позор, — с чувством произнес молодой профессор. Его, по-видимому, толкнули ногой под столом, ибо его лицо на секунду исказилось от боли. — Я все равно считаю, что это позор.
— Куриный салат на сэндвиче и стакан молока, — обратился Лоури к официанту.
Он включился в разговор за столиком, вертевшийся вокруг избитых университетских тем, и рассказал анекдот о своем последнем путешествии на Юкатан. К нему вернулись самообладание и ощущение полноты бытия — вел он себя легко и непринужденно и, встав из-за стола, был уверен, что его приятельские отношения с этими людьми стали чуточку теснее. Но в течение всего обеда в кафе происходило что-то странное. Несколько раз он пытался вслушаться в разговор за соседним столиком, но оттуда доносились лишь бессвязные звуки — просто какая-то какофония.
Вспомнив, что был понедельник, он обрадовался. Значит, на сегодня лекции кончились — напряженными днями у него были вторник л четверг. Так что он сможет погулять по улице, насладиться солнечным теплом и забыть о сегодняшних происшествиях.
Он выходил из кафе одним из последних. Постоял с минуту у дверей, выбирая, в какую сторону двинуться. И внезапно его осенило, что на этой знакомой улице тоже не все ладно.
Две машины стояли на дороге, их водители, видимо, уснули за рулем. Ребенок на велосипеде бессильно прислонился к дереву. Трое студентов съежились на краю тротуара.
Эти люди, должно быть, умерли!
Но нет. Нет, вот водители встрепенулись и заводят моторы. Малыш на велосипеде изо всех сил жмет на педали. Трое студентов, взяв учебники, как ни в чем не бывало направляются к общежитию.
Лоури повернул обратно и заглянул в кафе. Кассир положил голову на стеклянную стойку рядом с кассой. Официант застыл посередине зала, подняв одну ногу и удерживая на ладони поднос с тарелками. Еще немного, и запоздалый посетитель обмакнет физиономию в суп. Лоури недовольно шагнул по направлению к ним. Официант поплыл по залу. Кассир застрочил в блокноте. Запоздалый посетитель принялся шумно хлебать суп. В недоумении Лоури пошел по улице прочь от колледжа. Что все это значит? Он остановился у газетного киоска купить газету. Киоскер был в своем репертуаре — как всегда, пытался заговорить покупателя, чтобы тот забыл попросить два пенса сдачи.
Отмахнувшись от странностей, коим он стал свидетелем, Лоури отошел от киоска. Он заглянул в газету. И на сей раз почти не удивился, увидев, что и она была чистым листом бумаги, однако какая наглость со стороны продавца! Он повернул
Лоури направлялся к северной окраине города — ему страстно захотелось очутиться у тихой реки, в том месте, где он когда-то купался и где слышен лишь шелест прибрежных ив. По пути ему встречались все те же странности: люди, животные и птицы, как бы оживающие у него на глазах. Он был уверен, что это либо обман зрения, либо мозг, утомленный событиями двух прошедших дней, не сразу фиксирует то, что видит глаз. Он не особенно нервничал по этому поводу, пока не достиг места, где намеревался отдохнуть. Он с опозданием вспомнил, что там теперь строят целлюлозный завод, однако никаких признаков завода не заметил, не было видно даже стелющегося по небу дыма.
Он отыскал местечко возле надписи "Вода для городского водопровода. Не загрязнять". Именно здесь, невзирая на этот запрет, он когда-то нырял. Лоури растянулся на прохладной траве, греясь на солнце. Хорошо снова оказаться в этом месте; но как же он изменился по сравнению с тем мальчиком, что нежился здесь на травке во время долгих каникул. Постепенно им овладело ощущение бездумного счастья: он лениво перебрал в памяти воспоминания детства, когда бегал в штанишках на помочах. Как он трепетал тогда перед своим отцом, профессором "Атуорти"!
Ему показалось забавным, что сейчас он сам олицетворяет тот образ, перед которым трепетал в детстве. Он неторопливо представил себе, что сказал бы мальчику в коротких штанишках, проводившему долгие часы на этом берегу: он бы объяснил ему, что тайна мира взрослых вовсе не тайна, а лишь некая привычка сохранять достоинство, возможно, обязанная своим существованием молодости, а возможно, и постепенному увяданию, нуждающемуся в своего рода защите от внешнего мира. И зря тот мальчик беспокоился. Состояние "взрослости" сопряжено со множеством тревог, таких же напрасных, как и в детстве.
Через некоторое время до него донесся стук молотков и рокот мотора грузовика. Лоури попытался не обращать внимания на вторгнувшиеся в его покой звуки, но они становились все громче и настойчивее, пока, наконец, его не разобрало любопытство. Что здесь происходит?
Он поднялся на ноги — перед ним была наполовину возведенная стена. Что это? Он вышел из укрытия, с удивлением наблюдая за тем, как более двухсот рабочих подтаскивают материалы, забивают гвозди и с невиданным проворством кладут кирпичи. Завод вырастал прямо на глазах: двор, цистерны, трубы, металлические ворота и все прочее! Какой невероятный темп! Он подошел ближе и почувствовал на себе взгляды работяг. При виде его каждый из них смущался. Мастер выбранил их как следует. И в следующую минуту завод был достроен. Рабочие поспешили внутрь и вернулись, неся коробки с бутербродами, тут, как будто они сделали что-то противозаконное, мастер снова разнес их в пух и прах, засвистел свисток, завыла сирена, и рабочие заторопились обратно в здание, раздался шум включенных станков и рев парового двигателя. Завод заработал на полную катушку. Ивы исчезли. Вчерашняя река превратилась в бетонный акведук!