Страхи мудреца. Книга 2
Шрифт:
— Это что угодно, только не приглашение, — сказал я. — Кроме этого, она прислала мне очаровательное письмо.
Я показал его другой рукой.
Бредон протянул руку.
— Можно посмотреть? — спросил он, но тут же поспешно отдернул руку. — Прошу прощения. Это редкостная грубость с моей стороны…
— Напротив, вы окажете мне громадную услугу, если прочтете его, — сказал я, вкладывая письмо ему в руки. — Я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы узнать ваше мнение.
Бредон
— Эта дама весьма красноречива, — сказал я.
— Что да, то да, — сказал он. — С тем же успехом она могла написать это кровью.
— Думаю, она была бы не против, — сказал я. — Однако ей пришлось бы зарезаться, чтобы исписать вторую страницу.
Я протянул ему второй лист письма.
Бредон взял его и продолжил читать, бледнея все сильнее.
— О боги вездесущие, — сказал он. — А что, разве есть такое слово — «новообразование»?
— Есть, есть, — кивнул я.
Бредон дочитал вторую страницу, вернулся к началу и медленно прочел письмо снова. Наконец он поднял взгляд на меня.
— Будь на свете женщина, которая любила бы меня с десятой частью той страсти, которую эта дама питает к вам, я почитал бы себя счастливейшим из мужчин.
— Но что это означает? — спросил я, показав ему кольцо. Кольцо пахло свежей гарью. Должно быть, она только сегодня утром выжгла на нем свое имя.
— От крестьянина? — он пожал плечами. — Многое зависит от дерева, из которого оно сделано. Но так? От знатной дамы?
Он покачал головой, очевидно, не в силах найти слов.
— Я думал, при дворе в ходу только три вида колец, — сказал я.
— Только три вида тех, что в ходу, — сказал он. — Только три принято посылать и выкладывать на обозрение. Прежде деревянные кольца посылали, чтобы вызвать прислугу. Людей, которым железо не по чину. Но это было давным-давно. В конце концов посылать кому-то при дворе деревянное кольцо прослыло чудовищным хамством.
— Ну, хамство я переживу, — сказал я с облегчением. — Мне и не такие хамили.
— Но это было сто лет тому назад, — возразил Бредон. — С тех пор многое изменилось. Проблема в том, что, поскольку деревянное кольцо сделалось оскорблением, некоторые слуги начали на них обижаться. Вы же не хотите обидеть своего конюшего, значит, вы не станете посылать ему деревянное кольцо. Но если конюшему деревянное кольцо не пошлют, значит, и ваш портной на такое может обидеться…
Я понимающе кивнул.
— И так далее. В конечном счете деревянное кольцо стало оскорблением для кого угодно.
Бредон кивнул.
— Разумный
Я взглянул на кольцо.
— То есть я, значит, ниже мальчишки, который выносит помои.
Бредон смущенно кашлянул.
— По правде сказать, даже более того.
Он указал на кольцо.
— Для нее это означает, что вы вообще не человек. Вас не стоит признавать за личность.
— Ага, — сказал я. — Понятно.
Я надел деревянное кольцо на палец и стиснул кулак. Оно село как родное.
— Это кольцо не из тех, что носят, — смущенно заметил Бредон. — Совсем не из тех, по правде говоря.
Он с любопытством взглянул на меня.
— Я так понимаю, кольца Алверона у вас больше нет?
— По правде говоря, он попросил его вернуть.
Я взял со стола письмо маэра и протянул его Бредону.
— «Как можно скорее»! — сухо хмыкнул Бредон. — Тут сказано куда больше, чем кажется на первый взгляд.
Он положил письмо на стол.
— Однако, возможно, оно и к лучшему. Если бы он предпочел оставить вас при себе, вы бы сделались для них полем брани: зернышком перца между ее ступкой и его пестом. Рано или поздно они бы стерли вас в порошок.
Он снова взглянул на деревянное кольцо у меня на руке.
— Полагаю, она вам его не лично вручила? — с надеждой спросил он.
— Нет, с посыльным прислала, — я тихонько вздохнул. — И стражники тоже его видели.
В дверь постучали. Я открыл, и мальчишка-посыльный вручил мне письмо.
Затворив дверь, я взглянул на печать.
— Лорд Превек, — сказал я.
Бредон покачал головой.
— Могу поклясться, этот человек все свое время проводит либо прижав ухо к замочной скважине, либо вылизывая чью-то задницу.
Я хохотнул, взломал печать и быстро пробежал письмо глазами.
— Просит кольцо вернуть, — сказал я. — И чернила размазаны, торопился, не стал ждать, пока просохнет.
Бредон кивнул.
— Несомненно, слухи уже распространяются. Все было бы не так плохо, не будь она теперь правой рукой Алверона. Но она — его правая рука, и она ясно выразила свое отношение. Любой, кто обойдется с вами лучше, чем с собакой, наверняка получит свою долю презрения, которое она испытывает к вам.