Страна Аистов. Саги и Сказки Пруссии

Храппа Вадим

Наконец пришло время и Неринге задуматься о потомстве. Но в малорослом племени куров не было ей пары, хотя лучшие парни сватались. Приезжали славные вожди и из других племен. Чтобы никого не обидеть, Неринга придумала испытание.

«Тот женится на мне, – объявила она. – Кто докинет камень до Винде – огромного замка на другом берегу залива».

Многие пробовали, но ни у кого не получилось. А поперек залива до сих лежит дамба из камней, набросанных поклонниками Неринги. Один из них, приехавший из далекой Бартии, сказал:

«Нас обманули, дав невыполнимое задание. Нет в мире человека, способного докинуть камень до того берега».

И Неринга, дабы

устыдить его, подняла валун в половину человеческого роста и швырнула так, что, пролетев через весь залив, он ударился о стену замка Винде. И гром от удара был далеко слышен. А из замка вышел человек, под стать Неринге – гигантского роста, и с криком: «Кто посмел швырять камни в мой замок?», – подхватил валун в человеческий рост и так бросил его, что перелетел камень залив, пробил просеку в лесу на косе и упал в море.

И тогда сказала Неринга:

– Вот мой жених!

Вскоре после этого начался страшный ураган, длившийся больше года. Ветер не стихал ни на мгновение, а море намыло на косе, невиданные доселе, дюны. Воды залива устремились к западному берегу и соединились там с водами Немана. Потоп угрожал и замку жениха Неринги. Стала собирать она дюны в фартук и носить через залив, высыпая горами вокруг замка. Так и спасла его. А насыпь эта существует и поныне.

Весь тот год Неринга трудилась, не покладая рук. То песок от поселка отгребет, то промоину в косе засыплет, то бросится в залив ловить лодки смытые ураганом, то поможет навалить сосен для ремонта разрушенного дома. И только когда ураган стих, стало возможным отпраздновать свадьбу.

Неринга перешла жить к мужу, в Винде, но всю свою жизнь не оставляла куров без присмотра. То и дело она переходила залив и помогала им в тяжелых работах.

У Неринги родился сын. Но судьба его мало известна, ибо, согласно древнему пророчеству: «… придет ураган с моря, и будет бушевать год и один месяц, и стихнет. Но, подобно урагану, с запада и с юга придут сильные люди, закованные в железо, и будут они бушевать, пока не падут под их мечами боги и народы Пруссии, и не исчезнут с лица земли, как исчез народ ульмиганов…»

Священный топор

Когда Орден пришел в Пруссию, в том месте, где стоит сейчас город Хайлигенбайль, рос гигантский дуб. Говорят, он стоял зеленым весь год – и зимой, и летом, а сквозь листву его густой кроны не проникал ни дождь, ни град. Он мог продлить человеку жизнь, или наоборот отнять ее. Пруссы поклонялись дубу, приносили под ним жертвы, ухаживали за ним и охраняли. Как только об этом прознали крестоносцы, они тут же решили, что это и есть таинственная Ромова – духовная столица пруссов, где находилась резиденция их Верховного Жреца – Кривы Кривайто. Рыцари ошибались, Ромова была в Самбии, однако тот дуб имел для пруссов не меньшее значение. Но чтобы понять это, нам придется вспомнить историю, куда более древнюю, чем крестовый поход Тевтонского Ордена в Пруссию.

Если верить епископу Христиану, бывшему в плену у пруссов в начале тринадцатого века, и будто бы получившего эти сведения из уст прусских жрецов-вайделотов, считается, что каким-то образом, якобы на плотах, в самом начале шестого века от Рождества Христова, после долгих мытарств на севере Европы, в наши земли попала часть, разгромленного когда-то римлянами и растворившегося поэтому в других народах, племени кимбров – мужчины, женщины и дети числом в сорок шесть тысяч человек. Записок Христиана, кроме опубликовавшего их в 1526 году в своих хрониках летописца Симона Грюнау никто никогда не видел, да и само это количество народа, плывущего

по Балтике на плотах, уже может вызвать улыбку. Но, несмотря на преувеличения и некоторую путаницу в последовательности событий, большая часть повествования подтверждается другими источниками. Правда, сегодня считается, что переселенцами были не кимбры (кимвры), а готы с острова Готланд. Но вернёмся к епископу.

Итак, согласно запискам Христиана, названных им самим «История Пруссии из тайных знаний прусских жрецов», в 516 году в Ульмиганию прибыли люди, возглавляемые братьями Вайдевутом и Прутеном. Вскоре братья обрели абсолютный авторитет, а с ним и власть в стране, впрочем, вполне заслуженную. Обладая большим опытом и познаниями в области военного искусства, Вайдевут быстро организовал и обучил настолько боеспособные дружины из местных, дотоле робких, воинов, что они смогли не только дать отпор набегам соседей, но и сами стали нападать на них, привозя домой богатую добычу. Более того, Вайдевут построил ряд мощных крепостей, которые потом еще многие века будут охранять страну, и дал народу своеобразную конституцию «Заповеди короля Вайдевута» – свод законов регулировавших жизнь пруссов до прихода Ордена. Прутен, будучи старше брата на шестнадцать лет и, вероятно, мудрее, потратил все свои силы и талант на то, чтобы из примитивных местных верований выстроить гармоничную религиозную систему, управляемую строгой жреческой иерархией. Сам он принял сан Верховного Жреца, а вместе с ним и новое имя Крива Кривайто. Народ же, в знак признания его духовной власти над собой, взял имя – «прутены», позже преобразовавшееся в «пруссы».

Простим Христиану его лингвистическую наивность. То, что он принял за имя одного из братьев (Прутен – Брутен), на самом деле переводится с прусского, попросту, как «брат». Вайдевут же – культовое имя и значит – «всезнающий». То есть пруссы, рассказывая епископу эту историю, говорили о короле Вайдевуте и его брате, чьих настоящих готских имён не знали.

Эти действительно великие братья и заложили основы семисотлетнего благоденствия страны, которой никто не мог безнаказанно грозить мечом. Добровольный их уход из жизни был величественен, прекрасен и в буквальном смысле жертвенен.

Ульмигании давно уже угрожало с юга нашествие многочисленного племени воинственных мазуров, когда-то взимавших с ее жителей дань. Назрело время выяснить, кто же теперь хозяин в этом уголке Европы?

И вот в один зимний день перед битвой пруссов с мазурами при огромном стечении подданных оба брата Прутен и Вайдевут в простых белых одеждах вознесли молитвы богам и взошли на священный жертвенный костер. В руке Вайдевута был меч, голову Прутена украшал дубовый венок.

«О, боги! – сказал Вайдевут! – Мы приносим вам эту жертву ради свободы своего народа. Умножьте же силы его так, чтобы все враги были разбиты и в страхе бежали так далеко, что никогда не смогли бы вернуться!»

Братья продолжали молиться за Ульмиганию и тогда, когда пламя стало пожирать их тела. К ночи костер догорел, но люди не расходились и видели, как подхваченные дуновением ветра, искорки и лепестки золы от него, тут же превращаются в маленьких белых бабочек стайками разлетавшихся по священной роще Рикойто.

Жертва была не напрасной, пруссы дрались так, что не просто разгромили в Великой Битве мазуров, они их уничтожили, как народ.

А в том самом месте, где взошли на жертвенный костер Прутен и Вайдевут, несмотря на выжженную почву, к весне распустил листочки желудь. Это и был тот росток, который к приходу крестоносцев вырос в гигантское дерево.