Страна Арманьяк. Фаворит
Шрифт:
Мужик с бородой, прижав руку к груди, отвесил сдержанный поклон.
— ...и его сына Самира.
Поклон младшего был более вежлив. А вообще, довольно приятный парень: высокий и статный, лицо открытое, черты больше европейские, чем арабские.
— Приветствую Гассана ибн Зульфикара, — ровным тоном ответил я. — Согласно моему обещанию, я привез его дочь. Земфира, это твои родственники?
Девушка едва заметно кивнула. Ее отец стоял и не спускал глаз с нее со странным выражением лица, где в равных пропорциях соединялись печаль и радость, нетерпение и... А черт его знает, что там намешано. Короче, волнуется мужик. И неудивительно. А сын более сдержан, по его лицу я так
Пока мы обменивались с капуданом приветствиями — довольно долго, восточный этикет обязывает — Земфира и ее родственники не подходили друг к другу, так и стояли неподвижно, обмениваясь лишь взглядами. Впрочем, нет... Земфира не смотрела на отца с братом — она опустила голову и напоминала неподвижное изваяние, укутанное в парчу.
— Я никогда не сомневался в твоем благородстве и честности, мой друг, — искренне, с чувством сказал капудан, прижимая руку к сердцу.
— Пусть, наконец, состоится воссоединение семьи... — через паузу сказал я. — Но... но, почтенный Хасан, на тебе гарантии того, что к девушке не будет применено насилие и принуждение. Я очень тепло к тебе отношусь и совсем не хочу, чтобы наши отношения омрачились...
— Да будет так! — важно кивнул капудан. — Я гарантирую, что Земфире не причинят вреда.
— Подойди к своим родным, моя девочка, — склонился я к сирийке. — Ничего не бойся, я рядом...
— Да, мой господин... — едва слышно ответила девушка и сделала неуверенный шаг вперед.
Капудан что-то ободряюще ей сказал, взял под руку и подвел к отцу. Тот, уже не скрывая слез, порывисто обнял ее и прижал к себе.
— Велик Аллах... — растроганно прошептал Хоттабыч. — Он простер свою милостивую длань над этими страдающими сердцами. Брат мой, Жан, воистину ты совершил богоугодное дело.
Я так и не нашелся, что ему ответить в тему, и буркнул:
— Меня направлял Господь. И хватит об этом, мы делаем то, что должны. Идем, Хасан, покажу что...
— С радостью мой друг, к тому же у меня тоже есть кое-что для тебя... — капудан загадочно подмигнул мне и указал пальцем на орден на моей груди. — Я смотрю, у тебя появилось другое золото. Что оно означает?
— Мелочи, Хасан, — я приподнял пальцем цепочку, — всего лишь орден. Он называется «орден Золотого Руна», и его удостаиваются только...
— Брат мой! — Капудан неожиданно остановился и почтительно поклонился мне. — Ты удивишься, но я о нем слышал. Ты оказываешь мне честь...
— Пустяки, Хасан...— отмахнулся я и показал на мелкокалиберный длинноствольный фальконет на корабельном вертлюге, богато изукрашенном бронзовым литьем в китайском стиле. — Смотри, это подарок тебе, мой друг.
Оглянулся и увидел, что счастливые родственники так и стоят обнявшись. Ну ладно...
Капудан провел пальцем по загогулине на фальконете, изображавшей лапу дракона, и с каменным лицом еще раз поклонился мне. Только его глаза выдавали, что он неимоверно доволен. Еще бы: такая пушечка, только гораздо хуже качеством, сейчас стоит как полный комплект доспеха в готическом стиле. Исаак чуть ли не плакал, когда я изымал фальконет из его загашника. Хитрый еврей задумал продать пять таких, очень задорого, своим соотечественникам в Кастилии, которые, в свою очередь, намеревались ими задобрить самого кастильского рея.
— Брат мой... — Хасан оторвал взгляд от орудия и несколько раз хлопнул в ладоши. Тут же рядом с ним возник слуга с большой бархатной подушкой в руках, — прими, в знак глубокого уважения к тебе, вот эту мелочь...
Тут настал уже мой черед раскланиваться. Угадал, басурманин.
— Этот клинок кован в Хиндустане, — капудан бережно взял с подушки длинную слабоизогнутую саблю с богато изукрашенным эфесом и снял с нее ножны, — великим мастером Чоурдаром для почтенного эмира Алибека не менее ста лет назад. Подобная сталь у нас называется «пулад» или «фаранг», сами хинды ее называют «вуц»... — Хасан с легким поклоном вручил мне клинок. — Но этот меч — особенный, он сделан из розового пулада, секрет производства которого был утерян со смертью мастера Чоурдара...
На меч упал луч заходящего солнца, и я едва не охнул от удивления. На клинке проступил сложный булатный узор, действительно слегка розового оттенка из-за мельчайших вкраплений красного металла. М-да... вот ты какой, литой тигельный индийский булат...
Сабля, а скорее даже меч с полуторной заточкой, оказался знакомой мне конструкции: клинок с ярко выраженной елманью, практически прямой на всем протяжении и лишь в своей первой трети слегка изогнутый — удобный как для колющего, так и для рубящего удара. С волнистым долами и крестовидной гардой, один ус которой загибался к рукоятке. Червленое серебро, грубо ограненные рубины — стиль обработки довольно древний, судя по всему, даже для нынешнего средневековья. Похоже, меч изготовлен очень давно. Да, по сравнению с европейским оружием восточное изначально проигрывает по многим показателям, кроме отделки, но иногда встречаются вот такие уникальные образцы, преимущественно индийского происхождения. Угодил пират, явно угодил...
— Мы, с почтенным ибн Зульфикаром, — капудан слегка улыбнулся, разглядев на моем лице удовольствие от подарка, — долго думали, чем обрадовать тебя, Жан... — и, не удержавшись, похвастался: — За этот меч давали два его веса в золоте, но мы решили, что только ты достоин его.
— У вас получилось обрадовать меня, почтенные. — Я вложил клинок в ножны и передал его Луиджи. После чего опять кинул украдкой взгляд на Земфиру и ее родственников.
Сирийка стояла на коленях, держа в своих ладонях отцовские, и что-то ему рассказывала. Ее брат, немного в стороне, ждал своей очереди на общение.
Ага, как раз и он подошел: лицо растроганное, плачут с отцом, уже даже не стесняясь. Нормально; ну а как себя вести после столь долгой разлуки?
Пока счастливые родственники общались, мы с капуданом успели наговорить друг другу кучу любезностей и наконец разместились за столом. Где воздали должное превосходному кебабу, запеченному целиком барашку, пилаву, после чего продолжили обмен подарками.
Капудан, похоже, решил вконец меня забороть своей щедростью, или готовил почву для какого-то предложения. Но и я не сдавался. С его стороны последовал подарок в пару штук шелка и атласа, я ответил парой тюков английской шерсти, старый пират атаковал тончайшей кольчугой, тоже индийской работы, которую можно было собрать в две горсти, пришлось парировать, вручив ему арбалет-аркебуз тонкой австрийской работы, взятый трофеем с посольской барки...
М-да... а я хотел его Мегги подарить...
Но, наконец, поток подарков иссяк; Хасан, видимо, решил, что уже достаточно дипломатических экивоков, и перешел к делу, правда, уклончиво намекнув, что для меня есть еще сюрприз.
Все оказалось очень банально: старому пирату нужна была большая партия железа. Откованная в полосы сталь из города Инсбрука, славящаяся не только в Европе, но и на Востоке. Естественно, он хотел ее получить из рук в руки, нелегально, без сумасшедших пошлин, наложенных на такого рода товары. И диких накруток, ибо австрийское железо венецианцы продавали в Леванте воистину по бешеной цене.