Страна идиша

Роскис Дэвид Г.

Мне поручили читать на этом торжестве рассказ «Мой первый день в двадцатом веке» о народной школе в Галиции, в которой он учился, и о том, как на балу по случаю Нового года он был настолько напуган множеством священников, что не мог вспомнить, сколько лет в веке, и в его семилетней голове вертелась только одна зловещая польская фраза: «'Swiat sie ko'nczy, 'swiat sie ko'nczy, грядет конец света», что вызвало бурные аплодисменты.

Поэтому я посвятил «Международный» Мелеху Равичу его семидесятилетнему юбилею, и отослал рассказ по почте. Один корифей хорошо, а два — лучше, и поэтому я отправил еще одну копию Исааку Башевису Зингеру. Может быть, он помнит меня по церемонии в доме моей сестры, на которой Зингер, коген, [222] проводил обряд выкупа ее первенца? [223] И стал ждать первых откликов на свое творчество.

222

Из священнического рода, потомок Аарона.

223

В Библии рассказывается о том, что изначально первенцы были посвящены Богу и исполняли жреческие функции, а затем

эти функции были переданы потомкам Аарона — когенам,поэтому ныне первенца следует ритуальным образом «выкупить» у когена.Церемония совершается в присутствии гостей и проводится на 31-й день со дня рождения первенца.

Равич никак не давал о себе знать, пока, как обычно, не пришел с Рохл Айзенберг на субботний ужин. Рассказ ему очень понравился, и он спросил, когда было это заседание ООН и как мне случилось там оказаться. Что касается посвящения — он был очень тронут, но его день рождения, к сожалению, еще только через семь недель. От Зингера я получил лишь коротенькую записку в старомодной орфографии нью-йоркских ежедневных газет. «Я прочитал Ваше эссе «Международный», — говорилось в ней, — и нисколько не сомневаюсь, что вы обладаете журналистским талантом, а может, даже и талантом писателя». Если Канада, написал он в конце, дала миру пятнадцатилетнего юношу, столь мастерски владеющего идишем, то у этого языка есть будущее.

Воспользовавшись несколькими полезными советами ведущих игроков, которые рады были оказать поддержку, вполне возможно выучить правила. Но чтобы по-настоящему сложить этот идишский пасьянс, требуется внутренний голос, который будет громче отповеди тех, кто, убеждая в своей вере в будущее идишской литературы, на самом деле не верили в нас; нужно достаточно безумия, чтоб поставить на заведомо проигрышную карту, чтоб пойти против истории, против легиона смерти, против, как кажется порою, Самого Бога, и все ради одной цели: вновь усадить идиш живым игроком за ломберный стол культуры.

Вот какого счета мне удалось добиться в качестве капитана собственной команды, не привлекавшего других игроков: биографии в девятнадцать строк (мною же написанной) в последнем томе «Биографического словаря современной идишской литературы» [224] (буквы от куфдо тав),через несколько страниц после Мелеха Равича и Лейзера Рана и не слишком далеко от Аврома Рейзена.

Глава 17

Званый вечер

224

Leksikon Fun Der Nayer Yidisher Literatur/Inc. Congress for Jewish Culture (ed.). New York, 1956–1968, 7 vv.

Многие профессиональные писатели убеждали ее заняться этим серьезно. «Маша, фар вос шрайбт up нит? [225] — обычно спрашивали они. — Маша почему вы все-таки не записываете ваши воспоминания?»

Не только Мелех Равич (литературный псевдоним Зхарии Бергнера), который показал, как это делается, опубликовав «Длинными зимними ночами», автобиографию своей матери Гинде Бергнер, [226] — при щедрой материальной поддержке моей матери, впоследствии он отказался воспользоваться всеми деньгами, — но даже Хаим Граде. [227] Видели бы вы реакцию Граде, когда в невинной беседе мама — как будто она могла сказать что-либо невинное — угостила его следующим афоризмом:

225

«Маша, почему вы не пишете?» (идиш).

226

Гинде Бергнер (Розенблатт, 1870–1942) — мать поэта Мелеха Равича; в своей автобиографии описывает жизнь галицийского местечка конца XIX в. Вероятно, погибла в лагере уничтожения Белжец.

227

Граде Хаим (1910–1982) — один из крупнейших идишских писателей XX в. Уроженец Вильно, в годы Второй мировой войны находился в СССР, с 1948 г. жил в США.

«Перед смертью Фрадл, моя праведница-мать, сказала: Але эревс зенен шейн,все кануны прекрасны — канун субботы, праздника, канун помолвки. Нор дер эрев тойт из битер,только канун смерти горек».

Граде, и мама наверняка знала это, был неравнодушен к материнской мудрости — он вскочил с дивана в гостиной и провозгласил: «Маша, если ты не запишешь эти слова, то это сделаю я — в моем следующем романе!»

Но он этого так и не сделал.

Не сделала этого и моя мама, у который на это и прочие увещевания всегда был один ответ: «Я слишком занята».

Занята чем? Тем, чтоб стать доселе невиданной в Монреале патронессой идишских искусств. По легенде, на это ее подвигнул Я.-И. Сегаль, [228] наш самый почитаемый поэт.

«Вер, ойб нит Маша?» [229] — цитировала она его. «Кто, кроме Маши, сможет мобилизовать войска?»

Когда Равич ходил из дома в дом, собирая деньги на покупку идишских печатных машинок для уцелевших в Катастрофе евреев, живущих за границей, мама первой внесла пожертвование. Благодаря Хайеле Гробер был возвращен к жизни Монреальский идишский театр, и здесь мама тоже внесла свою лепту. Никто не продал больше, чем она, билетов на премьеру «Между двух гор» Переца, через Идишское театральное общество мама подружилась с Давидом Элленом и другими молодыми сценическими дарованиям и познакомилась с художником Александром Берковичем, которого наняла писать масляный портрет моего покойного дедушки, тот самый, что сейчас висит слева от моего компьютера. Через Берковича она свела знакомство с другими художниками и купила у Гиты Кайзерман [230] огромный портрет Хайеле Гробер, чтобы повесить его над роялем. К тому времени, когда она вызволила нас из снобистского, самоненавистнического, англоязычного Вестмаунта и перевезла семью в двухэтажный коттедж на Пратт-авеню, где мы попали в окружение амхо [231] — евреев нашего типа, говорящих на идише, все уже было на месте — поэты, музыканты, актеры и художники, — и мама созрела для того,

чтобы откликнуться на призыв: Вер, ойб нит Маша!

228

Сегаль Янкев-Ицхок (1896–1954) — идишский поэт, родом с Украины, с 1911 г. жил в Канаде.

229

«Кто, если не Маша?» (идиш).

230

Кайзерман-Рот Гита (1923–2005) — художница, уроженка Монреаля, дочь еврейских эмигрантов из Румынии.

231

Амхо(идиш), от амха(иврит) — «простой народ» (букв, «народ твой»).

Домашние заметки моего брата — эти наспех выполненные свидетельства — описывают некоторые из первых сборищ с Авромом Рейзеном и Владимиром Гроссманом, [232] а моя сестра Рут отчетливо помнит, как она сидела на кухне на Пратт-авеню с поэтом Ициком Мангером. [233] В это я верю с трудом, потому что еще в Черновицах он стал персоной нон грата для моих родителей. Мангер, уроженец Варшавы, весьма там преуспел и приобрел огромную популярность. В доме моих родителей в Черновицах готовились к приему в его честь, когда прибежал доктор Вишницер [234] и рассказал маме, что произошло накануне вечером в гостиничном номере Мангера, где Вишницер провел целый час, бинтуя раны на голове Рохл Ауэрбах, [235] гражданской жены Мангера, которую тот нещадно избил. Такому монстру не было места в цивилизованном обществе. А в Монреале — разве не разорвал обожавший Мангера Сегаль всякое знакомство с ним из-за его безумного поведения? Одно я знаю наверняка, так как присутствовал при этом лично: Мангер по телефону назвал маму фете идене, [236] жирной коровой, и это стоило ему последнего литературного вечера, который мог бы состояться в нашем доме. Поэтому я увиделся с ним только в Еврейской публичной библиотеке, на встрече с Монреальским идишским детским театром Доры Вассерман, когда он поднял на смех мое идишское произношение с английским акцентом.

232

Гроссман Владимир (1884–1976) — еврейский общественный деятель, журналист и историк. Родился в Темруке (Северный Кавказ). После Первой мировой войны жил в Париже, в начале Второй мировой войны перебрался в Канаду, последние годы жизни провел в Швейцарии.

233

Мангер Ицик (1901–1969) — идишский поэт. Родом из Черновиц, жил и работал в Бухаресте, Варшаве, Париже, Лондоне и Нью-Йорке, в 1967 г. репатриировался в Израиль.

234

Возможно, речь идет о Марке Вишницере (1882–1955), еврейском историке, социологе, издателе и общественном деятеле, который по роду деятельности много путешествовал по Галиции, Австрии и Германии. С 1941 г. жил в США, вел обширную переписку с идишскими писателями и учеными.

235

Ауербах Рохл (Рахель) Эйга (1903–1976) — еврейско-польская писательница, историк и эссеистка. Уроженка Галиции, впоследствии жила в Варшаве. Во время нацистской оккупации заведовала благотворительной столовой в Варшавском гетто, позднее жила под чужим именем в арийской части города. В 1950 г. репатриировалась в Израиль, занималась сбором архивных материалов по Катастрофе.

236

«Жирная еврейка» (идиш).

Могу поспорить, что мамины званые вечера начались не раньше, чем мы перебрались в наш тринадцатикомнатный дом на Паньюэло-авеню. Помните, она говорила: «Идиш муз гейн шейн он-гетон,идиш нужно красиво одевать»? Вот наш новый дом на холме и был элегантен по любым стандартам. Вы входите в дом и сразу видите стеклянные двери, ведущие в устланную коврами гостиную, а рядом с ней — столовая с паркетным полом, в которой в обычные дни сидений хватало только на десять взрослых, — если считать сидениями и зеленый вертящийся стул, и скамеечку у рояля, поэтому я должен был приносить складные стулья из подвала, в котором я держал свою электрическую железную дорогу. На вечеринке нам было позволено попробовать бутерброды, а к яблочному штруделю и шоколадно-ореховому торту от миссис Гаон, стоившим целое состояние, приближаться было строго-настрого запрещено, и ни под каким предлогом нельзя было никому открывать, как на самом деле зовут миссис Гаон, чтобы Дора Розенфельд, так же как и мама претендовавшая на роль патронессы искусств, не дай Бог, не заказала бы те же кондитерские изделия для своих мероприятий. Шпионы Доры могли быть где угодно.

Те, кого никто не подвозил на машине, должны были подниматься в гору от 29-го трамвая, а позднее от остановки 129-го автобуса на набережной Св. Катрин. Рохл и Равич всегда шли пешком, возможно, принципиально, он — из-за своего мягкого характера, а она — как коммунистка. Но мне было неприятно, если никто не подвозил лерераДунского, тем более что лерераВайсмана, [237] который мог бы за ним заехать, всегда кто-то подвозил. («Лерер»на идише означает учитель в светской школе, это почетное звание.) Как-то раз лерерХосид [238] приехал на автомобиле, перед этим он женился на блондинистой клавте(сучке), настаивавшей на том, чтобы говорить только на иврите. И что только он в ней нашел? Мама говорила, что ей был нужен только мужчина в постели, и это, наверное, так, поскольку когда лерерХосид состарился, она сдала его в Больницу Надежды и сбежала из города.

237

Вайсман Шлойме (1899–1985) — ивритский и идишский писатель, переводчик и педагог. В 1913 г. приехал в Канаду, где с 1920 по 1969 г. руководил Еврейской народной школой.

238

Хосид Мордехай (1909–1988), писатель и преподаватель иврита. Уроженец Украины, с 1929 г. жил в Финляндии, с 1944 г. в Канаде.