Страна игроков
Шрифт:
– Я прекрасно знаю, кто все это организовал, - криво усмехнулся Медведев.
– Но, конечно, я не сумасшедший, чтобы говорить вам об этом... Слишком сильно на вас сейчас давят. Не дай бог, не выдержите всей этой шумихи, начнете оправдываться, защищаться и тоже назовете этих людей. Тогда мне точно крышка - прикончат, как и Лукина...
– Он помолчал.
– Кстати, вас еще не вызывал следователь?
– Нет. А вы думаете...
Бывший вице-президент "Русской нефти" многозначительно прикрыл глаза и покивал головой:
–
– он замялся, - ну, в общем, тем, кто это убийство организовал.
– По-моему, вы уже сами себя запугали до смерти. Все-таки прокуратура - не проходной двор.
Медведев изучающе посмотрел на Виктора, и в этом взгляде была видна смертная тоска.
– Хотите, я вам заплачу?
– сказал он.
– Хорошо заплачу.
– За что?!
– опешил Ребров.
– Чтобы вы мою фамилию никому, нигде и никогда не называли.
– Не надо мне ваших денег... Я обещаю, что никому о вас не скажу... Даю слово!
Медведев одним глотком допил свой стакан, сунул сигареты в карман, тяжело поднялся и, словно думая вслух, сказал:
– В принципе, я для них не опасен. Но если они почувствовали, что им сели на хвост, то могут начать мочить всех подряд. А может, они уже потеряли чувство меры, зарвались... Кстати, вы знаете, что новый вице-президент "Русской нефти", Георгий Дзгоев, он полгода назад сменил меня на этой должности, вчера куда-то исчез?
– Вы думаете, что и его?..
– ужаснулся Виктор.
– Нет, скорее, Дзгоев просто сбежал. Он-то уж точно знал, что Лукина застрелили...
Не успел Ребров появиться в редакции, как по внутреннему телефону с ним связался Хрусталев и сообщил о звонке старшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры советника юстиции Рукавишникова, который вел дело о самоубийстве президента компании "Русская нефть". Следователь оставил номер своего телефона и попросил, чтобы Виктор как можно быстрее с ним связался.
– Придется желающих поговорить со мной выстраивать в очередь, буркнул Ребров.
– А еще пару дней назад я думал, что никому в этой жизни не нужен.
– Свяжись со следователем, а когда освободишься, зайди ко мне, сказал редактор.
– Завтра ты улетаешь в Сочи.
– Меня наградили профсоюзной путевкой в санаторий?
Хрусталев не отреагировал на шутку:
– Там будет съезд или слет... ну, в общем, какое-то сборище Союза молодых российских предпринимателей.
– Первый раз о таком слышу.
– Я сам о нем недавно узнал. Президент этого союза некто Большаков...
– Роман, очевидно, сверился с бумажкой, - Алексей Большаков. Он звонил мне несколько дней назад и приглашал на съезд. Ему, конечно, нужна реклама своей организации, вот он и тащит за собой журналистов. Вначале я отказался от поездки, а теперь
3
Советник юстиции Рукавишников оказался совершенно не таким, каким представил его Ребров после их разговора по телефону. Металлический голос, приказавший Виктору немедленно прибыть в следственное управление Генеральной прокуратуры, принадлежал щуплому человеку с крохотными ручками, в которых естественно смотрелся бы разве что пластмассовый детский пистолетик. Самой большой и заметной частью тела у следователя был кадык он то прятался за воротник, то с нескрываемым любопытством вылезал наружу.
Зато Рукавишникову очень подходил его крошечный кабинет. Когда-то просторное, старинное здание в центре Москвы, после того как оно отошло следственной части прокуратуры, было тонко нарезано внутри хлипкими перегородками, и пробраться между стеной и двумя столами, стоявшими в кабинете буквой "Т", мог только человек, жестоко отлученный от сладкого с раннего детства.
– Садитесь, - сказал советник, и было такое впечатление, что это звякнул, поднявшись и опустившись, его кадык.
Он открыл верхний ящик стола, достал оттуда самую обыкновенную бумажную папку с тряпичными тесемками и несколько минут молча изучал ее содержимое.
– Я прочитал вашу статью о компании "Русская нефть", - наконец произнес он и опять надолго погрузился в молчание.
За двадцать пять лет работы следователем этот прием Рукавишников отработал до совершенства: он никогда, если это было возможно, сразу не начинал расспрашивать приходивших к нему людей, так как всегда существовала очень большая опасность показать собеседнику, что до главного он так и не докопался. Рукавишников обозначал тему предстоящего разговора и брал многозначительную паузу. После этого в девяти случаях из десяти сидевшие с другой стороны стола люди начинали оправдываться, сразу затрагивая то, что было самым важным в их деле, что их волновало больше всего.
– Все вокруг словно помешались на моей статье. Это просто массовый психоз!
– также сломался на паузе Ребров.
– И вы считаете, что я виноват в случившемся?
– Пока следствие не закончено, я ничего не могу исключать, - напустил еще больше тумана Рукавишников.
– Может быть, вы и на меня заведете уголовное дело?!
– воскликнул Виктор.
Обсуждать эту тему было бессмысленно, и советник юстиции взял очередную паузу, просматривая бумажки в своей папке. Но так как в этот раз его прием уже не сработал, он в упор посмотрел на Реброва и спросил: