Страна нигде
Шрифт:
– Ну... полетели тогда? То есть пошли...
– сказала фея и медленно, оглядываясь, чтобы я не отставал, полетела к одному из углов парка. Там оказалась довольно большая, вытянутая в длину поляна, огороженная заборчиком, заросшая травой. Назначение поляны осталось для меня загадкой, может быть, здесь держали какое-то животное, может быть, просто валялись на травке с бутербродами и чашкой кофе, а может, еще что, но теперь поляна представляла собой личное хлебное поле маленькой крылатой девочки.
В траве тут и там попадались колосья неизвестного злака (в общем-то, все злаки были для меня неизвестными).
Я перелез через забор и, пройдя немного по траве, сорвал один и растер его в ладонях, добыв таким образом несколько зернышек, которые вряд ли утолили бы мой голод. Повернувшись к фее, я обнаружил ее с приоткрытым ртом, зачарованно глядящей на меня.
– Что такое?
– удивился я.
– Ой...
– фея отвела взгляд.
– а можно вас... можно у тебя попросить...
– Конечно, а что надо?
– А вы не могли бы... то есть пройди, пожалуйста, вот туда, ладно?
Пожав плечами, я выполнил непонятную просьбу и прошел по траве с десяток метров, спугнув при этом множество здоровенных кузнечиков, прыснувших из-под моих ног во все стороны.
– Ой...
– на личике феи появилась улыбка.
– а теперь, пожалуйста, пройди еще немного!
Все еще ничего не понимая, я сделал шаг. Из-под моей ноги вылетел очередной кузнечик и, расправив крылья, стал планировать куда-то в сторону. Фея ринулась ему наперерез, и где-то на полпути они с треском сшиблись. Спустя секунду оторванная голова кузнечика полетела вниз, фея в обнимку с еще дрыгающейся тушкой опустилась на столбик ограды.
– Ого...
– только и нашел, что сказать я.
Насколько я знал, птицы съедают у кузнечиков брюшко, но фею интересовали лишь его задние ноги. Отделив толстые ляжки, она положила их в сумку и выжидательно посмотрела на меня.
– Что? Еще?
– Если не трудно...
Ходить по траве было совсем не трудно, и я сделал еще несколько шагов. Фея рванулась вслед за одним из кузнечиков, а я заметил место приземления другого и накрыл его ладонью. Выпутав из травы яростно сопротивляющееся насекомое, я также оторвал ему лапы и протянул их фее.
– Ты их ешь?
– Да, они вкусные...
– без тени смущения ответила она, продолжая разделывать очередную тушку.
– раньше были собаки, я звала их сюда, они бегали, а я ловила кузнечиков. А потом собак убили, а я их сама вспугнуть не могу... а в траве мне опасно, там крысы.
– Мммм...
– задумался я.
– слушай, давай я тебе лучше дам продуктов?
– Ну... мне пока не нужно, спасибо.
Фея смущалась или боялась принимать что-то от меня, но явно дала слабину - вчера отказ был более решительным.
Лишив жизни еще нескольких кузнечиков, фея привела меня на опушку леса, где сорвала еловую шишку, расковыряла ее вилкой и положила в сумку горсточку смолистых семян.
– Я их днем только не ем, потому что мне от них спать хочется...
Следующей остановкой был заросший прудик. На берегу, в тени нависшего над водой дерева, лежала наполовину погруженная в воду невесть как попавшая сюда широкая доска. На лету поймав маленькое длиннокрылое насекомое, фея раздавила его и
– Вот...
– стоя по колено в воде, фея показала насаженную на вилку рыбешку.
– это еще не все, я потом покажу остальное, только можно сначала я приготовлю? А то быстро портится... и я хочу кушать...
– Конечно, конечно...
– я смущенно отвел взгляд от девочки, которая не замечала, что ее намокшая футболка стала совсем прозрачной. Хотя по правде говоря, смотреть там было особо не на что.
Свою добычу фея принесла в кирпичную беседку, закрытую от ветра. В ее бетонном полу была небольшая выбоина, почерневшая от сажи, рядом - закопченная жестяная баночка из-под детского питания (на обгорелом боку сохранилась довольная толстая детская мордашка) - маленькая кухня маленькой девочки.
Фея улетела и вернулась с охапкой соломы и мелких щепочек, а пока летала за следующей, я подобрал высушенную солнцем прямослойную досочку и нащепал ее своим складным ножом.
– Спасибо...
– поблагодарила меня Бета.
– а то бы мне долго пришлось таскать, оно быстро сгорает.
Из-под лавки фея извлекла пластмассовый ученический пенал, в котором хранились ее вещи: почти пустая одноразовая пьезоэлектрическая зажигалка, потрепанный, но при этом очень чистый кусочек клеенки примерно десять на десять сантиметров, грубо переточенная половинка бритвенного лезвия и запаянная с одного конца пластмассовая ручка с закручивающимся колпачком, наполовину заполненная мелкой солью.
Очень смущаясь, фея попросила меня принести воды в крошечной жестянке, родник, дававший начало ручейку, булькал совсем недалеко от беседки. Наполовину полную водой жестянку она поставила на край выбоины, бросила туда обезглавленного, выпотрошенного и почищенного половинкой бритвенного лезвия карасика, затем, наполнив выбоину щепками и подложив в качестве растопки тонкий пух каких-то растений, фея взяла зажигалку, уперла ее торец в живот и, отвернув лицо, двумя руками нажала кнопку, тут же отпустив. Выхлоп пламени зажег пух, от которого занялись щепки, и крошечный костерчик разгорелся. Фея отошла от огня, тщательно пряча крылья за спиной, и приближалась лишь на секунду, чтобы подбросить дров.
Пока карасик весело булькал в жестянке, фея сунула в огонь на зубьях вилки собранные на поле зерна. Поджарившись, они раздулись, словно попкорн, и их место заняли ножки кузнечика.
Когда фея решила, что карасик готов, она перестала подбрасывать щепки, и маленький костер быстро прогорел, не оставив углей. Тогда девочка закрыла пластмассовый пенал, застелила его клеенкой и разложила приготовленное.
– Угощайтесь...
– предложила мне Бета свой завтрак, которого мне не хватило бы и на один укус. Из вежливости я взял одно пожаренное зернышко и стал мусолить его, наблюдая за трапезой феи. Она кушала руками, быстро, но очень аккуратно. От разварившегося карасика за минуту остались лишь кости, ножки кузнечика она надкусывала, ломала и вытягивала из них белое мясо, а жареные зерна успешно заменяли ей хлеб.