Страна отношений. Записки неугомонного
Шрифт:
Когда-то Гайдар, организовавший в стране пустые прилавки, утверждал, что «рынок» все поставит на место. Он и поставил! А Юрий Михайлович словно ослеп. А чего ему смотреть в ту сторону с домашней пасекой, овчарней, коровником, птичником и прочим обширным личным подворьем. Вот откуда, оказывается, написанная на лицах краснощекая сытость семьи! При таких делах другие интересы выплывают наружу…
Как раз в пору исчезновения отечественных томатов в аккурат посреди Москвы, на берегах забавных речушек с поэтическими названиями Сосенка и Серебрянка, на бывших родовых владениях сподвижника Дмитрия Донского – стольника Акима Серкиза, изрубленного монголами в схватке на Куликовом поле, энергичный
Вот почему нынче в массовом общественном сознании надолго укрепилась не героическая станица Кущевская, а бандитское гнездовье «Кущевка», не достопочтимое Черкизово – приют художников и влюбленных, а страшенный «Черкизон», по сравнению с которым хитровские катакомбы, куда Гиляровский водил Станиславского, чтобы познакомить с московским дном, выглядят, как театральные подмостки, где доброжелательные оборванцы рассуждают о смысле жизни и высоком предназначении человечества.
Сунулся бы сегодня отважный репортер Владимир Алексеевич Гиляровский во владения близкого друга московского мэра? Страшно даже подумать, что бы было! Там ведь дна до сих пор не нашли. Правда, похоже, не сильно и искали.
А кому искать? Лужкову? Телевидение не удержалось и показало однажды всему белому свету невиданный пир по случаю открытия дворца на турецких берегах, где на золоте едят, из золота пьют, сидят на нем и даже им укрываются.
Сияющий, как Али-Баба, владелец «Черкизона» радовал друзей невиданными достижениями на берегах Сосенки и Серебрянки, сделавшими его долларовым мультимиллионером. Кого только не было на том пиру! Весь российский столичный бомонд отметился, от народных артистов до «артистов» из народа, и все – сгибаясь в почтении. Ну а в центре внимания опять Юрий Михайлович, уже без декорации, то бишь кепки, во фрачной паре, при бабочке, распираемый от восторга за успехи драгоценного друга.
– Тельман! – с ударением на последнем слоге исступленно, на все просторное, как зал имени Чайковского, мраморно-парчовое великолепие кричал мэр, поверженный вызывающей роскошью парадного банкетного пространства. – Ты наш друг! Мы гордимся тобой! Ты пример для нас всех!..
Ничего не скажешь, хорош пример, особенно для обитателей дремучих московских «хрущеб», где в бедности и болезнях дожидаются конца жизни вчерашние стахановцы и ударники коммунистического труда, перевыполнявшие бесчисленные пятилетки, но так и не дождавшиеся обещанного коммунизма…
Четырехлетнее президентство Совмена прошло без особой народной радости, поэтому и расставание стало без выраженной печали. Говорят, Лужков предложил другу должность, но тот отказался и уехал доживать в спокойную и надёжную Швейцарию, куда, судя по всему, перекачал накопления, добытые, в отличие от многих (если не всех), непосильным созидательным трудом. Я говорю об этом без всякой иронии, поскольку Хазрет Меджидович пришёл к своему материальному успеху через многолетнюю работу в невероятно трудных условиях Крайнего Севера.
Когда эталонный ныне олигарх, владелец «Челси» и флотилии эксклюзивных яхт, чукотский «благодетель», ещё жарил шашлыки своему покровителю, лейб-жулику Березовскому (БАБу), Совмен на той же Чукотке, стоя по щиколотку в студеной воде, долбил шурфы в вечной мерзлоте, где кроме самородков только мамонты сохраняются в приличном виде, да и то как умершие особи.
Материальное благополучие пришло к нему не в результате приватизационных махинаций
Имущественное благополучие господина Совмена – результат продуктивной и, скажем прямо, талантливой предпринимательской деятельности. А какой ещё, если сам Косыгин в суровое госплановское время отметил его, как бы сказали сегодня, эксклюзивно, причём в ряду с Гагариным. Будь все такие бизнесмены, цвела и пахла бы страна родная, да вот не получается! Не получается построить у нас «рыночную» гармонию даже на такой компактной территории как благословенная Республика Адыгея. Почему – догадываюсь, но от рассуждений на эту тему пока уклонюсь. Как говорил Петя Ручечник (помните сей любопытный персонаж из культового романа «Место встречи изменить нельзя»?): здоровее буду!..
Душевный уют
Давно замечено, что даже достойным людям (а Совмен, несомненно, достойный) огромные личные состояния не приносят ожидаемого житейского спокойствия, а уж тем более душевной уютности. Жизнь, окольцованная телохранителями, превращается в тягость, в огромную психологическую нагрузку, ибо страшно за себя, за близких, прежде всего за детей.
Особенно сейчас, в эпоху имущественного расслоения, когда большая часть гражданского общества, глядя в полупустую тарелку, наливается голодной завистливой злобой. Хотя, если честно, так было всегда, даже в «счастливое» советское время. Как-то преуспевающий и известный всей стране эстрадный кумир Леонид Осипович Утесов возмущенно жаловался поэту Михаилу Светлову:
– Представляешь, Мишенька, купил «Волгу». Посмотри, какая красавица! Выхожу после концерта, а на крыле гвоздем, – негодующий певец поднял палец, показывая размеры гвоздя, – нацарапано: «х…й». Ну, не твари?!
Мудрый Светлов усмехнулся и, нахмурив лоб, ответил:
– А чего ты хочешь, Леня?! У тебя «Волга», а у него только гвоздь…
Я часто задумываюсь над понятием «душевный комфорт», считая его единственно верным мерилом качества человеческой жизни. Есть люди, которые в поисках смысла жизни вдруг срывают с себя бриллиантовые «Ролексы», плюют в этрусские антикварные вазы, расставленные в личных покоях, бросают писающих мальчиков в мраморных нужниках и, натянув простые холщовые одежды, уходят из дворцов, от балдахинов над просторной кроватью, коллекционного фарфора, утки по-пекински и, бросив на обочине «Бентли», бредут глухим бездорожьем в поисках душевного выздоровления.
Немного, конечно, но случаи такие бывают, даже сейчас, когда за деньги запросто могут угробить кого угодно, а за большие деньги, не дрогнув, задушат младенца, наступив сапогом на горло…
Однажды дорога занесла меня на север вятских лесов, на берега реки Великой. Громко сказано о речушке чуть больше лесного ручья, тихо струящейся сквозь гулкие северные граниты, раскрашенные серо-зелёными мхами. Но есть в ней, в речушке этой, величайшая тайна – температура воды зимой и летом одинакова – десять градусов. Вокруг исполинские сосновые леса, я такие видел только на полотнах великого русского берендея Ивана Шишкина. Зайдите в Третьяковку, найдите картину «Строевой лес в Вятской губернии», писанную полтора века назад, и поймете, почему многие годы художник пел песню русскому лесу, а вятскому особо. Говорят, здесь, на Великой, Шишкин больше месяца ходил буреломными лесами, пытаясь разгадать тайну, что вот уже сотни лет влечет сюда людей, чтобы окунуться в волшебные воды Великой, очищающей тело, а опять же главное – душу.