Страна отношений. Записки неугомонного
Шрифт:
Сотню сбросят – тридцать трупов, остальные сутки-двое отлеживаются, лижут раны, а потом с оханьем – за кайло, топоры, тачки, прииск обустраивать, а по весне бить шурфы, мыть в ледяной воде золотишко, укреплять Родину-мать лучшим в мире металлом. А для могил, пожалуйста, пустые отвалы, их там не мерено…
Хазрет пришёл на телепередачу в белоснежном костюме от Кардена, оттененном под горло малиновой сорочкой дорогого китайского шёлка, в ароматах настоящего парижского «Живанши». Представить его небритым, в грубых, заляпанных глиной старательских одеждах было просто невозможно. А ведь так он ходил много лет.
– Поначалу
Не скрою, руководителем я оказался успешным, быстро укоротил лапы тем, у кого они слишком чесались: чуть что – к ножам! Пьянки до подзаборного замерзания прекратил. Вспоминая Ялту, убедил братву, что при таких заработках надо гулять в хороших ресторанах, в обществе красивых девочек, лучше на берегу теплого моря под пальмами или магнолиями.
Работали, правда, как звери, и когда подбили итоги пятилетки, оказалось, что на отвалах, почти вручную, мы намыли драгметалла больше, чем механическая драга, протащившаяся по золотоносной целине. Самый главный начальник по союзному золотому промыслу, прилетевший на прииск с Большой земли с ворохом знамен, спросил у меня:
– Ну, бригадир, чё хочешь в награду?
Я уже при деньгах, осмелевший, возьми и бабахни:
– «Чайку» хочу купить новую!
Думал, сейчас он меня за наглость бахилами потопчет. Но тот только усмехнулся:
– Зачем тебе «Чайка» в этакой глухомани?
Отвечаю:
– В аул поеду! Уходил в армию с парусиновой котомкой, бабушка из наволочки пошила, а вернуться хочу, как министр обороны с парада на Красной площади, – объясняю. – Мы, кавказцы, народ гордый – если конь, то лучший, если кинжал, то самый дорогой, если папаха, обязательно из молочного ягненка. Куплю папаху и на «Чайке»…
– Ну, хорошо! – засмеялся министр. – Придется попросить за тебя, – и добавил: – Заслужил!
– А кого, если не секрет? – осторожно интересуюсь.
– Алексея Николаевича! – отвечает. – Слышал про такого?
– Знаю двоих! Один на угольном складе в Анадыре работает, а второй здесь, приисковой баней заведует. Оба из ссыльных, ребята проворные, но не до такой степени…
– Ну, нет! – рассмеялся министр. – Тот Алексей Николаевич повыше будет. Косыгин, председатель союзного Правительства. Только ему право дано. Телеграмму вот прислал поздравительную за высокие производственные достижения. Пишет, страну выручили в сложное время…
Все, думаю, хана! Времена у нас всегда сложные: где я, а где Косыгин… А через неделю ищет меня по поселку начальник радиостанции:
– Хазрет!
Пока я от Горького до Адыгеи доехал, всю милицию по трассе на уши поставил – не поймут, что происходит. А когда в Майкопе оформлял, милиционеры в парадном явились. Уважение было к хорошим вещам, а уж к автомобилю, да такому – тем более. Ко мне потом грузины с мешками денег приезжали – продай!..
Золотые черви
В Северо-Енисейске, не сходя с полосы, быстро перебираемся в вертолеты и дружной эскадрильей снова в воздух. Говорят, лететь ещё километров четыреста строго на север. Внизу пейзаж меняется в сторону усиления суровости. Середина сентября, но кое-где видны просторные снеговые поля. Сквозь хилое редколесье мелькают русла речушек, притоков все той же Тунгуски. Все с вывернутым наизнанку дном, словно злобный исполин забавлялся.
– Драга! – кричит в ухо сопровождающий, крепкий мужчина с обветренным лицом. – Ее работа!
Он же рассказывает, что Северо-Енисейский район – самый золотонасыщенный в России.
– Драгметаллов море! – кричит, стараясь преодолеть оглушающий грохот моторов. – Но рассыпаны на больших глубинах, добраться трудно, а добыть ещё сложнее. Вон гляди, как драга речку растерзала, слизала с поверхности что могла, забрала доступное и привет… А основное там осталось! – наш гид показал пальцем куда-то под днище вертолета.
Мы уже знали об уникальном предприятии, которое построил Совмен на самом краешке полярного круга, в абсолютно безлюдной местности, где по всем демографическим канонам жить, а тем более трудиться, нельзя. Климат зашкаливает за немыслимые пределы – морозы дикие, летом гнус разнообразный, но одинаково свирепый, волки голодные стаями бродят. Однако самое удивительное, что именно тут, в этом безлюдье, впервые внедрены золотодобывающие технологии, в которые никто не верил. Уж больно бажовскими мотивами про серебряное копытце отдавало. Стукнул им – и собирай драгоценности в лукошко. А тут совсем невероятно – роль старателей взяли на себя… черви! Вот такие хитрые червячки, которые пожирают породу, размолотую в пудру, а чистым золотом какают, не глотают, не зашивают в мотню, не прячут на черный день, не закатывают в ухо.
Говорят, лет сорок назад этот способ придумал какой-то очередной «полусумасшедший Перельман», но маститые академики подняли его на смех, убедительно запинали со всеми золотыми экскрементами. А вот Совмен, уже дававший стране способом «бери больше – кидай дальше» тонны драгоценных металлов (бывало, и платина попадалась), случайно узнав, заинтересовался, не поленился, разыскал в архивах документацию, ко всему описанному отнесся крайне серьезно. И это серьезное нам предстоит увидеть сейчас воочию.
Главный зритель – это, конечно, Лужков. Они с Совменом давние друзья, более того, Лужков – убежденный сторонник реализации этого проекта. Нет-нет, не коммерческий соучастник, а именно дружеский партнер, давно оценивший целеустремленность и деловую хватку своего адыгейского друга.
Совмен тоже искренне любит Лужкова и недавно подарил столице покрытие для куполов храма Христа Спасителя – килограммов сто рудного золота самой высокой пробы.
Сейчас же, надвинув кепку на нос, мэр слушает рассказ Хазрета, время от времени озаряя лицо изумленной улыбкой: