Страна падонкаф
Шрифт:
Витас подсел к старшим. Пожал всем руки. Прикурил от протянутой Мостипаном сигареты. Поискал глазами Мандинго. Тоже здесь. Сидит с Кареном. Тот ему что-то втирает. Мандинго смеется широким большегубым ртом. Лягушонок, блядь.
— Так это и есть твой ниггер? — дохнул «Клинским» Димас.
Витас молча кивнул. Он разглядывал Мандинго, и тот нравился ему все меньше. Нескладный, крикливый, безвкусно одетый. Сразу видно, что тупой.
— Я его уже раньше видел, — заметил Леха, отхлебывая пиво прямо из горлышка бутылки.
— Он
Димас пьяно заржал. Хлопнул Витаса по плечу.
— Короче, Склифософский, капут твоему Лумумбе!
Леха одернул приятеля:
— Димас, потише! Люди кругом.
Тот огляделся, притворно выпучив глаза.
— Какие люди? Леха, ты что? Это генетический мусор!
Витас поежился. Вечер стремительно переставал быть томным. Выручил Леха. Он тряхнул Димаса.
— Да заткнись ты. Всех спалишь!
Димас неожиданно согласился:
— Понял! Я все ловлю на лету…
Потом предложил:
— А поехали все ко мне! Посмотрим «Ромпер Стомпер» с Расселлом Кроу.
Витас уже сто раз его видел. Австралийский фильм — библия скинов всего мира. Хэндо, Дэйви, Габриэль. Любовный бритоголовый треугольник.
— У меня еще пузырь масогона остался. Почти полный. Батя из деревни привез. Возьмем курицу-гриль.
Это был решающий аргумент. Леха и Димас стали подниматься.
— Артем, ты с нами?
Не вопрос. Мостипан уже два месяца жил с подругой и поэтому домой ему не хотелось. Сабина все время ставит из себя, а сама вобла.
Только Витас отрицательно помотал головой. Неохота.
Леха подхватил под руки приятелей и повел их к остановке. Димас попытался было развернуться, сказать что-то еще остроумное, но Леха держал крепко, не дал.
— Все-все, улыбаемся и машем, улыбаемся и машем…
После ухода парней Витас подвинулся к Валерику. Послушать. Музыкант, не обращая ни на что внимания, перебирал струны. Витал. Он всегда такой. Пьесы для шестиструнной гитары: Майкапар, Сеговия. Типа того.
К Мандинго подошла девушка. Глаза голубые-голубые. Зовет домой. Витас прислушался к скамейке тинэйджеров. Катя. Сестра Мандинго, хотя и белая.
— А сестренка-то ничего!
Это Калимуллин Сбродову. Витас про себя согласился. Симпатная чалка. Высокая, стройная. Русоволосая. В маму-белоруску.
Убийце нравилась Катя. Спокойная, серьезная. Ее редко можно увидеть на улице одну. Постоянно тусуется с черномазыми сестрами. Вообще, странная семья. Белые, черные… «Все смешалось в доме Никитиных!» Он давно хотел ее убить, но все как-то руки не доходили. Может, теперь дойдут?
До Катиной смерти осталось девяносто пять часов.
Четверг, двадцать четвертое августа
Звонко мухачинское утро! Хлопают двери, дребезжат стекла.
Вау! Городской воздух переливается гламурным разноцветьем — весь спектр от розового до оранжевого. Следы ночного выброса. Мухачинский металлургический завод кое-как пережил «лихие» годы и теперь работает на полную мощность. Забугорные буржуины требуют все больше стали и проката. Мухачинцы покорно откликаются. Впрочем, их желания никто не спрашивает. «Бери больше, кидай дальше! Отдыхай, пока летит». Это называется «экономический рост».
Не поместившиеся в экономический рост человеки вылезают из своих домов позднее. Спешить им некуда. Только дойти до магазина — взять бутылочку. И расслабиться. Энергосбережение.
Школьникам и учащимся тоже пока торопиться не нужно. Занятия еще не начались. Однако Катя уже с утра сидит у подъезда на скамейке и ничего не делает. Ждет сестер. Двойняшки готовятся на выход. Это требует времени. Мама дала бабулей — дочерям сходить в салон красоты. Как сказал Серж, «поправить хаер». Марисабель хочет себе африканские косички. Раз Марисабель, то и Латойя, конечно. Латойя — альтер эго Марисабель. А себе Катя — каре. Модно и практично.
Катя отважно подставляет утреннему солнцу лицо с редкими крупными веснущками на щеках. Фиг с ним, с солнцем! Она не комплексует по поводу веснушек. Это ее шарм. Ее изюминка. И мальчикам нравится. Особенно одному. Самому талантливому человеку на земле. Катя счастливо улыбается.
Пока улыбалась на солнце, проворонила Лябина. Глядь, а дурачок уже сидит на другом конце скамейки. Появился. Внезапно вырос, как бамбуковый стебель на бахче. Пришлось улыбнуться и ему. На всякий случай.
Казалось, убогий был настроен поговорить. Оказалось — не казалось.
— Вот смотрю я на тебя, смотрю. Девка ты красивая, — невнятно начал он своим малоупотребительным голосом.
— И что? — насторожилась Катя.
Лябин по-дурацки осклабился.
— Мамка вчера сказала, что я уже большой. Пора жениться.
— Ну так женись, — посоветовала Катя. Зачем-то прибавила: — Парень ты видный. С пистолетом.
Зря сказала. Тому только это и надо было. Лябин замахал игрушечным оружием у себя перед носом. «Пострелял» куда-то вдаль. Дурень.
— А давай поженимся? — сказал он, перестав махать пистолетом.
— Так ты мне предложение делаешь? — сообразила Катя.
Дурачок застенчиво кивнул.
— Мамка старая. Скоро умрет. Кто будет мне пельмени готовить? Я пельмени люблю.
Катя натужно рассмеялась.