Страна приподнятых бровей. Из ноутбука сатирика

Панько Виктор

ТАРАСИД: – Нужно чтить мудрецов мертвых и беречь живых. Изучать и ценить мудрость в устной и письменной формах и распространять ее в народе…

СОКРАТ: – Вот мы и подошли к истине через доказательство от противного. Всё понятно?

УЧЕНИКИ (хором): – Всё! Сеять разумное, доброе, вечное....

2. РАЗМЫШЛЕНИЯ АВТОРА (НАША ЭРА)

Разве не удивительно, что десяток

пропавших неоперившихся гусят мы ищем сутками, раздувая паническую тревогу и тормоша ближних и дальних соседей, а на исчезновение тысяч не только оперившихся, но и способных высоко летать академиков и профессоров, перехваченных ближними и дальними странами, мы и ухом не ведем и даже не чешем в затылке, утруждаясь мыслью: "Что же дальше?".

Разве не благоразумно разыскать этих орлов науки, признать их великие заслуги, раздать им соответствующие медали, предложить обратное – то ли двойное, то ли почетное гражданство, извиниться за невнимание, заверить, что и тут у них будут золотые горы в виде минимальной потребительской корзины, отапливаемой библиотеки и чего-нибудь еще – разумеется, в будущем, когда мы выйдем с их помощью из кризиса.

Ну, а как мы без них выйдем? Ведь все их выдающиеся открытия и изобретения запатентованы ими за границами, и нам придется их покупать. Покупать право пользоваться открытием мудреца, который, быть может, это открытие здесь, в Молдове, и сделал, но мы этого своевременно даже не заметили.

Лозунг "Сума-посох-Скифия!", адресованный когда-то Анахарсису, прекрасно понят современными анахарсисами. И реализован. Но вместе с сумой они не забыли прихватить и свои мудрые головы, чтобы в такой походной экипировке очутиться в солнечном Израиле, богатой Америке или респектабельной Великобритании. Сочинителями и реализаторами лозунгов, понятно, головы в расчет не принимались.

Предусматривались чемоданы, но не умы.

Странного тут мало: чего нет у самих, того не предполагаешь у других.

ВИКТОР ПАНЬКО

2002 г.

И ОН СКАЗАЛ: «ПОЕХАЛИ!..»

(Сюжет из античности)

Фемид был самым справедливым из судей. Он был безруким, как Венера Милосская, поэтому никто не мог сказать, что у него, мол, «длинные руки». К тому же он судил с повязкой на глазах при помощи весов, подобно его известной однофамилице – Фемиде. Это обеспечивало ему беспристрастность и избавляло от разного рода вопросов.

И вот однажды…

…Фемид

большим пальцем правой ноги передвинул повязку, закрывающую глаза и осторожно приоткрыл левый. Но сразу же вынужден был его закрыть.

На левой чашке весов прямо пред ним стояла, опустив голову, ИСТИНА. На лбу у нее было написано, что она является ИСТИНОЙ в последней инстанции. Под ИНСТАНЦИЕЙ, возможно, подразумевался не кто иной, как он, Фемид.

На это смотреть было приятно, но немножко стыдно. Представьте себе – совершенно голая …. Только на одном месте у нее была прикреплена маленькая бумажка, на которой было написано: «БОН»*.

– Что это могло значить? – пытался припомнить Фемид. – Где-то я слышал выражение: «Боны – до одного места». Но тогда я подумал, что этого не может быть. Если это – город в Германии, то он должен писаться с двумя буквами «Н». И место это – совсем не то, которое я вижу перед собой, закрытое этим лепестком бумаги.

Он решил приоткрыть правый глаз,

Это ему долго не удавалось.

Наконец, он приспособился и пяткой левой ноги передвинул повязку на лоб.

То, что он увидел, его поразило настолько, что он открыл оба глаза.

На правой чашке весов сидел в мягком кресле улыбающийся Платон в белоснежной тунике, с лавровым венком на голове и новой 1000-долларовой бумажкой в правой руке.

У него, Фемида, даже голова закружилась от неожиданности. И он заговорил стихами:

Мой друг Платон, ты как сюда попал?

Я так давно, давно тебя не видел!

Надеюсь, прошлый раз тебя я не обидел?

Ты все такой же, блин, проныра и нахал…

Платон усмехнулся:

– Фемид, ты видишь, я принарядился, придя сюда, на твой окончательный и беспристрастный Суд. И я, конечно, как всегда, уверен в справедливости твоей…

Платон, а затем и Фемид, одновременно случайно остановили свои взгляды на руке Платона с бумажкой, на которой был изображен один из множества президентов США.

– Интересно, чей портрет там? – лениво подумал Фемид. – Я что-то такого раньше не видал… Истина, конечно – хороша. Особенно – в период сексуальной революции. Особенно – голая. И – особенно – в последней инстанции. Но – Платон! Ты на него только погляди! И, кроме того, он же – мой друг!.. Ну, что же, посмотрим, что выдаст нам компьютер…

Конец ознакомительного фрагмента.