Страна радости

Кинг Стивен

– Если это делает парень, я говорю ему, что он заступил за черту. Кругляшка? Никогда.

Ронни Хьюстон, очкастый, тревожно-мнительный молодой человек в бейсболке Университета Флориды, признался:

– Я не вижу никакой черты, мистер Аллен.

Гэри посмотрел на него, уперев руки в несуществующие бедра. Джинсы держались на них вопреки закону всемирного тяготения.

– Послушай, сынок, я хочу, чтобы ты усвоил три важных момента. Готов?

Ронни кивнул. Он выглядел так, будто ему хотелось записать каждое слово. И спрятаться за нашими спинами.

– Момент первый. Ты можешь называть меня Гэри, или Папаня, или «а-ну-иди-сюда-старый-ты-хрыч», но я не школьный учитель, так что забудь про мистера.

Момент второй. Я больше не хочу видеть эту гребаную школьную шапку на твоей голове. Момент третий. Черта там, где я скажу. И так каждый вечер. Я могу это сделать, потому что она у меня в го-ло-ве. – Он постучал пальцем по впалому, испещренному сосудами виску, чтобы подчеркнуть свою мысль, потом ткнул в призы, в мишени и в стойку, куда глупые кролики – они же лохи – выкладывали свои денежки. – Все это у меня в го-ло-ве. Это мысленная черта. Усек?

Ронни не усек, но энергично кивнул.

– А теперь скинул эту жабью шапку. Найди себе козырек с надписью «Страна радости» или шапку Хоуи, Счастливого пса. Считай это работой номер раз.

Ронни живо смахнул с головы бейсболку с буквами «УФ», вышитыми над козырьком, и сунул в задний карман. В тот же день – думаю, в течение часа – он обзавелся бейсболкой с изображением Хоуи, на Языке именуемой песболкой. Три дня над ним подшучивали и звали его салагой, после чего он отправился на автомобильную стоянку, нашел отличное масляное пятно, бросил в него песболку и потоптал от души. Надел – и она выглядела как надо. Или почти. Самому Ронни выглядеть как надо не удавалось. Есть люди, которые до конца своих дней остаются салагами. Я помню, как однажды Том подобрался к нему и сказал, что на песболку хорошо бы помочиться, чтобы добавить ей той самой недостающей малости. Но, увидев по лицу Ронни, что тот воспринял совет абсолютно серьезно, дал задний ход и пробормотал, что того же эффекта можно добиться, окунув песболку в Атлантический океан.

А пока Папаня оглядывал свою команду.

– Кстати, о симпатичных дамах. Я вижу одну среди нас.

Эрин скромно улыбнулась.

– Голливудская девушка, детка?

– Да, мистер Дин так и сказал.

– Тогда тебе надо повидаться с Брендой Рафферти. Она начальник номер два, а также матушка парковых девушек. Она снабдит тебя одним из этих пикантных зеленых платьев. Скажи ей, что ты хочешь супер-мини.

– Держи карман шире, старый развратник, – ответила Эрин, и они вместе с Гэри дружно расхохотались.

– Дерзкая! Независимая! Мне это нравится? Не то слово! Когда не будешь щелкать кроликов, возвращайся к своему Папане… и я найду тебе работенку. Только сначала переоденься. Чтобы не запачкать платье маслом или опилками. Сечешь?

– Да, – ответила Эрин. Вновь деловая, без тени улыбки.

Папаня Аллен взглянул на часы.

– Парк открывается через час, детки, так что будете учиться, пока время мчится. Начнем с аттракционов. – Он распределил нас по одному на каждый, называя их. Мне досталось «Каролинское колесо», чему я был весьма рад. – У меня есть время на один-два вопроса, но не больше. Найдется у кого-нибудь хотя бы один, или вы готовы разойтись?

Я поднял руку. Он кивнул мне и спросил, как меня зовут.

– Девин Джонс, сэр.

– Назови меня еще раз сэром, и ты уволен, малый.

– Девин Джонс, Папаня. – Говорить ему а-ну-иди-сюда-старый-ты-хрыч я точно не собирался, во всяком случае, пока. Может, позже, когда мы познакомимся поближе.

– Так-то лучше, – кивнул он. – Так что у тебя в голове, Джонси? Помимо этой рыжеволосой красотки?

– Что означает карни-от-карни?

– Что ты такой же, как старик Истербрук. Его отец работал на ярмарках во времена Пыльного котла [11] ,

а дед – еще раньше, когда показывали псевдоиндейское шоу с великим вождем Юлачача.

11

Времена Пыльного котла – серия катастрофических пыльных бурь в прериях США и Канады в 1930–1936 гг.

– Вы, должно быть, шутите! – с восторгом воскликнул Том.

Холодный взгляд Папани разом остудил его… а такое случалось редко.

– Сынок, ты знаешь, что такое история?

– Э… то, что случилось в прошлом?

– Нет, – ответил Аллен, повязывая брезентовый пояс с кармашками для мелочи. – История – это коллективное дерьмо человечества, огромная и постоянно растущая куча дерьма. Сейчас мы стоим на этой куче, но очень скоро на нас начнет валиться дерьмо поколений, которых еще нет. Вот почему одежда ваших предков выглядит так забавно на старых фотографиях, и это только один пример. И как человеку, которому суждено быть погребенным под дерьмом своих детей и внуков, я думаю, тебе надобно быть чуть более снисходительным.

Том открыл рот, возможно, для остроумного ответа, но ему хватило мудрости вовремя его закрыть.

Тут вопрос задал Джордж Престон, еще один игрок команды «Бигль»:

– Вы тоже карни-от-карни?

– Нет. У моего отца было ранчо в Орегоне. Теперь там работают мои братья. Я – паршивая овца в семье и чертовски этим горжусь. Ладно, если вопросов больше нет, пора заканчивать треп и переходить к делу.

– Могу я задать еще вопрос? – спросила Эрин.

– Только потому, что ты кругляшка.

– Что значит «надеть шкуру»?

Папаня Аллен улыбнулся. Положил руки на стойку своего стребаха.

– Скажи мне, юная дама, а ты догадываешься, что это может значить?

– Ну… да.

Улыбка превратилась в ухмылку, обнажившую пожелтевшие клыки капитана нашей команды.

– В таком случае ты скорее всего недалека от истины.

* * *

Что я делал в то лето в «Стране радости»? Все. Продавал билеты. Толкал тележку с поп-корном. Продавал «хворост», сладкую вату, хот-доги в огромном количестве (разумеется, мы называли их хот-хоуи). Именно благодаря хот-хоуи моя фотография попала в газету, но если на то пошло, не я продал того несчастного «щенка»: его продал Джордж Престон. Я работал спасателем и на пляже, и на Счастливом озере, закрытом бассейне, которым заканчивались водные горки «Бултых капитана Немо». Вместе с другими биглями, выстроившись в линию, танцевал в Качай-Болтай под «Птичий ритм», «Теряет ли жвачка за ночь вкус», «Риппи-раппи, зиппи-заппи» и десяток других бессмысленных песенок. Я также проводил время – и с огромным удовольствием, – приглядывая за детишками, хотя и не имел официального разрешения. В Качай-Болтай при встрече с ревущим ребенком предлагалось кричать: «Давай перевернем эту хмурь с ног на голову!» – и мне это не просто нравилось, у меня получалось. Именно в Качай-Болтай я решил, что завести детей когда-нибудь в будущем – действительно Хорошая идея, а не навеянная Уэнди мимолетная греза.

Я – вместе с другими Счастливыми помощниками – научился пересекать «Страну радости» в считанные секунды, используя переулки за аттракционами, павильонами, лотками, а также три служебных тоннеля, называемые Под-страной, Под-псом и Бульваром. Я тоннами вывозил мусор, обычно на электрокаре по Бульвару, темному и зловещему, подсвеченному древними флуоресцентными трубками, которые мигали и гудели. Несколько раз участвовал в подготовке концертов, передвигал усилители и мониторы, если кто-то из выступавших приезжал позже, чем обещал, и без рабочих сцены.