Страна Рождества
Шрифт:
— Овцы черные, привет, — напевал себе под нос Бинг. — Лишней шерстки у вас нет?
Мэнкс сказал:
— Все эти татуировки на твоей матери…
— Да? — сказал Уэйн, думая, что, если он заглянет в ящик, телефона там, вероятно, не будет. Они, скорее всего, забрали его, пока он спал.
— Может быть, я старомоден, но мне кажется, это приглашает дурно воспитанных мужчин поглазеть на нее. Как ты думаешь, ей нравится такого рода внимание?
— Жила-была шлюха в Перу [133] , — прошептал Человек в Противогазе и тихонько захихикал.
133
Первая
— Они красивые, — сказал Уэйн.
— Не потому ли развелся с ней твой отец? Потому что ему не нравилось, что она ходит с голыми и разрисованными ногами, привлекая взгляды мужчин?
— Он с ней не разводился. Они никогда не были женаты.
Мэнкс снова рассмеялся.
— Вот так сюрприз.
Они оставили шоссе и вынеслись из холмов в сонный городок. Тот выглядел заброшенным и жалким. К замазанным витринам были приклеены объявления СДАЕТСЯ. Двери кинотеатра были заколочены листами фанеры, а на плакате над ними было написано: ВЕСЕЛ ГО РОЖДЕСТВА ШУГА РИК! С него свисали рождественские гирлянды, хотя была середина лета.
Уэйна не оставляли мысли о телефоне. Он мог просто дотянуться до ящика ногой. Он медленно просовывал носок ботинка под ручку.
— Выглядит она очень даже спортивно, доложу я тебе, — сказал Мэнкс, хотя Уэйн едва его слушал. — Полагаю, у нее есть друг.
— Она говорит, что ее друг — это я, — сказал Уэйн.
— Ха-ха. Все матери говорит так своим сыновьям. Твой отец старше матери?
— Не знаю. Наверное. Ненамного.
Ухватив ящик носком ботинка, Уэйн выдвинул его на дюйм. Телефон по-прежнему лежал там. Он задвинул ящик. Позже. Если он полезет за ним сейчас, они его просто отберут.
— Как ты думаешь, она готова смотреть благосклонно на мужчин в возрасте? — спросил Мэнкс.
Уэйна сбивало с толку то, что Мэнкс продолжал и продолжал говорить об его матери, ее татуировках и ее отношении к пожилым мужчинам. Он не мог бы запутаться сильнее, если бы Мэнкс стал расспрашивать его о морских львах или спортивных автомобилях. Он даже не помнил, как они перешли на эту конкретную тему, и изо всех сил старался выпутаться из нее, запустить разговор в обратном направлении.
«Если будешь думать задом наперед, — подумал Уэйн. — Наперед. Задом. Думать. Будешь. Если». Ему приснилась мертвая бабушка Линди, и все, что она говорила, выходило задом наперед. Почти все, что она ему сказала, уже исчезло — забылось, — но эта часть теперь вернулась к нему с полной ясностью, как послание, написанное невидимыми чернилами, темнеет и появляется на бумаге, которую держат над огнем. Если будешь думать задом наперед, то что? Этого он не знал.
Машина остановилась на перекрестке. На обочине, в восьми футах, стояла женщина средних лет. В шортах и с лентой вокруг головы, она трусила на месте. Ждала, когда загорится зеленый свет, хотя никакого движения перед ней не было.
Уэйн действовал, не думая. Он бросился к двери и застучал руками по стеклу.
— На помощь! — закричал он. — Помогите!
Бежавшая трусцой женщина нахмурилась и огляделась вокруг. Она уставилась на «Роллс-Ройс».
— Пожалуйста, помогите! — крикнул Уэйн, колотя по окну.
Она улыбнулась и помахала рукой.
Свет
Слева, на другой стороны улицы, Уэйн увидел человека в форме, выходившего из пончиковой лавки. На нем была фуражка вроде полицейской и синяя ветровка.
Уэйн метнулся через машину и застучал кулаками в другое окно. При этом, рассмотрев его получше, Уэйн понял, что это не полицейский, а почтальон. Пухлый человек лет пятидесяти пяти.
— Помогите! Меня похитили! Помогите, помогите, помогите! — срывающимся голосом закричал Уэйн.
— Он тебя не слышит, — сказал Мэнкс. — Или, точнее, слышит не то, чего бы ты хотел.
Почтальон посмотрел на проезжающий «Роллс-Ройс». Он улыбнулся и приложил два пальца к краю фуражки в кратком салюте. Мэнкс поехал дальше.
— Ты закончил поднимать тарарам? — сказал он.
— Почему они меня не слышат? — спросил Уэйн.
— Это вроде того, что всегда говорят о Лас-Вегасе. Что происходит в «Призраке», в «Призраке» и остается.
Они выехали из другого конца городка и начинали ускоряться, оставив позади четыре квартала кирпичных зданий и пыльных витрин.
— Не беспокойся, — сказал Мэнкс. — Если устал от дороги, то скоро мы с нее съедем. Лично я готов отдохнуть от всех этих шоссе. Мы очень близко к месту назначения.
— К Стране Рождества? — спросил Уэйн.
Мэнкс поджал губы в задумчивой гримасе.
— Нет. До нее еще далеко.
— К Дому Сна, — сказал ему Человек в Противогазе.
Вик на мгновение закрыла глаза, а открыв их, посмотрела на часы на ночном столике. 5:59. Затем целлулоидные стрелки показали ровно 6 утра, и зазвонил телефон.
Эти два события произошли так близко друг к другу, что Вик сначала подумала, что зазвонил будильник, и не могла понять, зачем она поставила его на такой ранний час. Телефон зазвонил снова, и щелкнула, открываясь, дверь спальни. На нее глянула Табита Хаттер, глаза которой ярко блестели сквозь круглые очки.
— Это номер шесть-ноль-три, — сказала она. — Вам лучше ответить. Может, это он.
Ей не нужно было говорить, кто такой он или почему на звонок должна ответить именно Вик. Вик не видела, чтобы кто-нибудь подключался к ее линии или настраивал компьютер на отслеживание звонков, но смотрела достаточно фильмов с Томми Ли Джонсом [134] , чтобы предполагать, что все это сделано.
134
Томми Ли Джонс (р. 1946) — американский актер и кинорежиссер, лауреат премии «Оскар» (1994), известен в амплуа невозмутимых, рассудительных шерифов, следователей и спецагентов.
Она нащупала телефон. В руке у нее оказалась просто теплая пластмассовая трубка, из чего она поняла, что звонят не из Страны Рождества, еще до того, как человек на другом конце линии заговорил.
— Я ничего не знал до позднего вечера, — сказал ее отец. — И мне потребовалось время, чтобы разузнать твой номер. Ждал сколько мог, на случай если ты пыталась поспать. Как ты, малышка?
Вик убрала трубку ото рта и сказала:
— Это мой отец, из Довера.
— Скажите ему, что разговор записывается. Все звонки на этот номер будут записываться в обозримом будущем, — сказала Табита Хаттер.