Страна Семи Трав (илл. В. Юдина)

Платов Леонид Дмитриевич

Однако мысль о миражах не давала покоя моему спутнику. На следующем привале он взял меня под руку, отвел в сторону и пробормотал смущенно:

— Не думайте, пожалуйста, что я колеблюсь, что я усомнился. Это было бы последним делом, если бы руководитель экспедиции стал сомневаться, не правда ли? Просто миражи действуют на нервы. Черт бы их побрал! Мельтешат перед глазами, сбивают с толку, отвлекают от работы.

— Хорошо понимаю вас, — сказал я. — И мне надоели. Будто все время кто-то под локоть толкает, нашептывает на ухо — такой, знаете, язвительный, злорадный шепоток: «А не за миражем ли гоняешься?

Не мираж ли тебя ждет впереди?» Вполне естественно, Владимир Осипович! Аналогия напрашивается.

Глава 10.

Этнографический след

1

С тем большим упорством продолжал Савчук свои розыски. Он черпал ободрение в сказках. Да, сказками проверял маршрут!

Направление было взято правильно — в этом не приходилось сомневаться. Только сейчас стало ясно, каким разумным был совет Аксенова двигаться к горам вместе с народом ня. По пути мы собирали (и отбирали) очень важные сказочные сведения о «детях солнца».

— Вовремя приехали с вами на Таймыр, вовремя! — повторял этнограф. — Еще бы года три-четыре прошло, никто о «каменных людях», духах с гор Бырранга и вспоминать бы не стал…

Меня восхищали профессиональный такт и терпение, которые отличали Савчука в его настойчивых, осторожных расспросах.

Советскому этнографу нельзя проявлять излишней торопливости в разговоре, надо уважать правила поведения, принятые в тундре.

— Если хотите задать жителю тундры вопрос, интересующий вас как этнографа, — наставлял меня Савчук, — помните: это должен быть одиннадцатый или двенадцатый вопрос в разговоре. До этого расспрашивайте о колхозных делах, о здоровье хозяев, о здоровье оленей, об охоте на песцов и о рыбной ловле… Подходите к цели без суетливости. Жители тундры неторопливы. Постарайтесь сначала расположить к себе собеседников, завоевать их доверие, симпатию. Держитесь с ними на равной ноге. Когда же они начнут наконец выкладывать свои старинные поверья, легенды, приметы, выслушайте серьезно, внимательно. При этом все время смотрите им в глаза…

Именно благодаря выполнению этих правил Савчуку удалось постепенно и не спеша выведать довольно много сведений о Стране Семи Трав.

Фантастическое накладывалось на реальное. Это напоминало фотопластинку, на которой случайно или намеренно сделано два снимка: сквозь очертания одних предметов проступают очертания других, расплывчатые и неясные.

Страна Мертвых, она же Страна Семи Трав, она же Нго-Моу, Шаманская Земля, была расположена на севере Таймырского полуострова, в глубине гор Бырранга, — на этом сходились все рассказчики. В остальном мнения были противоречивы.

По одной версии, жители гор питались мясом каких-то на диво жирных оленей — по-нганасански «бигадо-бахи» (морские олени). Зимой и летом эти животные держались в районе плато, не спускаясь в тундру и не делая изнурительных длинных переходов. Этим и объяснялась их необычайная толщина.

У каждого нганасана текли слюнки при мысли о жирных оленях Бырранги. Но «каменные люди» ревниво оберегали неприкосновенность своей охотничьей территории.

В связи с этим рассказывалась поучительная история одного смельчака, который решил во что бы то ни стало отведать запретного оленьего

мяса.

Несмотря на слезы матери и уговоры отца, охотник забрался очень далеко в горы. Наконец среди черных камней он увидел то, что искал. Огромный олень, действительно сказочной толщины, пасся на склоне. Заметив охотника, «бигадо-бахи» сделал прыжок в сторону и стал уходить.

Преследование продолжалось много часов. Нганасан догнал оленя и ранил его. И вдруг олень исчез, как сквозь землю провалился. Перед охотником выросли три медведя. Они стояли на задних лапах, смотрели на него и качали головой, словно бы говорили: «Дальше идти нельзя. Здесь охотимся только мы».

Охотнику стало досадно, что такой хороший, жирный олень ускользнул от него. Он попытался обойти зверей, но, взобравшись повыше, увидел в ущелье множество других медведей, которые спали на солнце, играли с детенышами, расхаживали подле своих чумов. (У них были чумы, а между чумами дымили костры.) Смельчак понял, что попал к горным духам, и без памяти кинулся назад. Добравшись до стойбища и рассказав своим домашним о страшной встрече, он упал и тут же умер.

— Конечно, жирные олени — очень важная деталь, — заметил Савчук, когда мы остались одни у костра. — Где мясо, там и рай. Именно таким должен быть рай в представлении нганасана: полным-полно жирных оленей! Понятно также, что нганасанский рай-заповедник находится на замке. Медведи-оборотни бдительно охраняют вход.

— Медведи, живущие в чумах?

— Не медведи, а «каменные люди», которые носят медвежьи шкуры, мехом наружу. Вымысел в сказках всегда переплетается с действительностью.

Впрочем, по другой версии, обитатели гор Бырранга выглядели иначе.

— Серый летом, белый зимой, похож на человека, — обстоятельно описывали горного духа. — Подберется сзади, закричит, захохочет, будто снежный смерч пронесся. Одна нога у него, а бегает очень хорошо. Головы нет, рот на животе. Родит их Бырранга, как плохую траву.

Встреча с горным духом сулит неудачу в охоте. Если встретил его, лучше возвращайся домой — в этот день не убьешь ничего. Однако рассказчики с поспешностью оговаривались, что так было очень давно.

Сами жители гор назывались по-разному: то «каменными людьми», то просто духами. А однажды древний старик, дед Мантуганы, назвал их «потерянными», или «исчезнувшими», людьми. В ответ на это Савчук только развел руками.

Сведения о Птице Маук (именовавшейся также Птицей Ньогу) были еще менее определенными. Почему-то с нею связывали гром и молнию, которые являлись атрибутами ее могущества.

Я напомнил Савчуку, что еще Миддендорф видел на высоком берегу Таймырского озера камень, похожий на птицу. Приблизившись, путешественник убедился, что часть камня подтесана, а то, что должно изображать клюв, сохраняет следы жира и крови. Значит, это был идол, которому приносились жертвы?..

Большинство нганасанов не верило в «каменных людей». Молодые внуки Бульчу даже сочинили на этот счет смешную песенку, которую, правда, остерегались петь при старом охотнике.

Однако был предел в горах Бырранга, точнее, в предгорьях, дальше которого нганасаны не заходили никогда. Существовала как бы невидимая черта, проведенная между черными скалами. Переступать через нее было не принято.