Страна Семи Трав (илл. В. Юдина)
Шрифт:
Нельзя было без улыбки слушать ее. Все оживало вокруг, едва лишь Лиза появлялась на горизонте.
Вот и сейчас суровая, однообразная тундра будто повеселела от ее улыбки, от звуков ее голоса.
Савчук деликатно отстал и брел сзади на приличной дистанции в два-три шага. Я прижал к себе локоть Лизы — как-никак мы были нежными супругами и не видались почти полгода!..
— Разминулись в Москве, Лешенька? — шепнула Лиза. — Обидно, милый, да?
— Но зато встретились на Таймыре…
— Я так рада, что
Я не успел ответить.
— Легла! — сказала она озабоченно. — А радио? Ты выключил радио?
— Где? — спросил я, чтобы оттянуть время, хотя прекрасно понял, о чем она говорит.
— Дома, конечно. В Москве.
Я промолчал.
— Ясно: не выключил, — заявила уверенно моя жена. — Я так и знала.
— И ничего ты не знала и не могла знать, — пробормотал я.
— Понимаете, Володя, — сказала. Лиза. — У нас комната в коммунальной квартире. За стеной живет писатель. Он не выносит шума. А Леша приехал на один день из Арктики…
— На два, — поправил я.
— Пусть на два! Включил радио и снова уехал в Арктику на все лето.
— Ну-ну, — сказал я, пытаясь обратить все в шутку. — Как вам это понравится, Владимир Осипович? Начинается семейное счастье…
Савчук проявил великодушие и даже попытался прийти ко мне на помощь.
— Наверное, я в тот вечер уже заразил Алексея Петровича своим волнением, — сказал он, вежливо пропуская Лизу и летчика в чум Камсэ. — Мы расскажем обо всем за чаем. Ведь вы знаете эту историю только в самых общих чертах.
И пока наши гости отогревались горячим крепким чаем, Савчук занимал их разговором на неиссякаемую тему о тайнах гор Бырранга.
Держа блюдечко на пальцах, Лиза сказал вдруг самым будничным тоном:
— Знаете ли вы, что еду с вами?
— Куда?
— В горы Бырранга. Сначала на оленях, потом на лодке.
Чтобы пресечь возможные возражения, Лиза отставила блюдечко и продолжала серьезно:
— Вопрос согласован с Москвой! Экспедиция в горы Бырранга будет комплексной: геолого-этнографической.
— Почему?
— Так называемый оазис в горах заинтересовал геологов.
— Ах, ты, значит, и есть этот самый геологоразведчик? Но ведь ты не геолог, Лиза!
— Ну и что из того? — Она снисходительно поглядела на нас. — Я занимаюсь изучением вопросов, смежных с геологией.
— Хватит темнить, — заявил я решительно. — Объясни: почему ты здесь?
Лиза засмеялась.
— Встречаете меня в штыки, товарищи! Право, это нелюбезно, даже грубо с вашей стороны. Особенно с твоей, Леша…
— Не спорьте с Лизой, Алексей Петрович, — заметил Савчук, вздыхая. — Вы же знаете ее. Разве можно с ней спорить?
— Лиза весьма любит удивлять, — объяснил я. — Она хочет удивить нас какой-нибудь неожиданностью, но попозже…
— Ошибаетесь, честное слово, — сказала Лиза серьезно. — Просто это еще робкое
3
На другой день, проводив пилота Жору в обратный путь, Лиза учинила Бульчу строжайший допрос, — можно сказать, допрос с пристрастием.
Она выспрашивала нашего проводника об оазисе в горах Бырранга, жадно интересуясь самыми разнообразными подробностями, порой (на наш с Савчуком взгляд) даже не идущими к делу пустяками.
На некоторые вопросы старый охотник не мог ответить. Тогда Лиза пыталась подсказать ему ответ.
Иногда она впадала в задумчивость, бормотала про себя:
— Река!.. Да-да, должна быть река! Не было бы реки, было бы озеро… Лес, конечно, располагается по линии пластов, обрывается на гребне горы? Правильно, так оно и должно быть. Сосны, лиственницы, березы…
— Впечатление такое, что ты узнаешь пейзаж оазиса, — пошутил я. — Быть может, уже была в ущелье Бульчу?
— Да, в самом деле, Лизочка: не летали ли вы туда вместе с каким-нибудь шаманом во время камлания? — улыбаясь, подхватил Савчук.
Лиза рассеянно оглянулась. Видимо, всеми мыслями своими была сейчас не с нами, но в далеких горах Бырранга, в одном из ущелий, по дну которого пробегала, позванивая камешками, река, а на склонах росли березы и цвела жимолость.
— А? Ущелье Бульчу? — медленно сказала она, будто просыпаясь. — Нет, я никогда не бывала в ущелье Бульчу.
В этом была «закавыка», как сердито сказал Савчук. Но мы оба знали Лизу. Это кремень-кремешок!.. Если она считает преждевременным посвящать нас в свои догадки, то бесполезно сердиться на нее или умолять ее — не скажет ничего, пока не сочтет нужным.
С первых же своих шагов, едва выбравшись из самолета, она уверенно, без всяких усилий заняла подобающее ей положение в нашей экспедиции.
Неразговорчивый и озабоченный Камсэ широко улыбался, завидев ее. Бульчу при ее приближении чуть ли не вытягивался «во фрунт». Наконец, наш уважаемый этнограф попросту робел в ее присутствии. Лиза подавляла его своей уверенностью, деловитостью, решительностью.
Он поделился со мной своими переживаниями.
— Признаюсь, не люблю женщин в экспедиции, — конфиденциальным шепотом сообщил Савчук, когда Лиза зачем-то вышла из чума. — Всегда возня с ними: то это не так, то то не то… Попомните мое слово: не оберемся хлопот с этой Лизой!
Он спохватился и замолчал, смущенно мигая, — вероятно, вспомнил, что «эта Лиза» — моя жена.
Я засмеялся:
— Ничего, ничего, дорогой Владимир Осипович! И это будет так, и то будет то… Я бывал с Лизой в Арктике. Надежная, опытная путешественница, уверяю вас. Все будет хорошо.