Страна сказок 514-515
Шрифт:
"А если нет, то Павлова трахну я! Муви в любом случае должно получиться! Муви мост гоу он!" - сказал дед Коровкин и толкнул дверь медпункта!
Вообще, Вите, например, было понятно, что лучше в клифту лагерном на лесосеке, чем в костюмчике у Женечки на скальпеле-"пере". Вот я ещё думал: это какую же Пятилетку надо сдать в два года, если приятнее грохнуть "саморуб" себе по ноге и прекратить давать План! А даст План - даст дуба!
"Да-да! Кто там?" - спросил Женечкин голосок.
Она чинно сидела за столиком, Слон Ипполит сидел напротив в цветастых
Дед Коровкин сказал: "Да ладно, братаны! Не тушуйтесь! В любом случае мы ничего никому не расскажем: у нас свободное Кратово, каждый живёт как хочет."
"Да?" - обрадовался Слон и сделал движение спустить трусы.
"Постой-постой!" - сказала Женечка.
– "А не ты ли тот самый скандальный журналист "жёлтой прессы" Семёныч?"
"А если и я?"
"Ничего, ничего... Если ты это ты, то ты носишь красные трусы и виден за три версты," - сказала Женечка.
Витя зевнул: "Ну что? Будем мы снимать муви или нет?"
"Да подожди ты!" - сказал Коровкин.
– "Муви должен быть красивым и счастливым, а то на кой хрен нам такое муви? Смотрел Чарли Чаплина?"
"Ну смотрел. Совершенно не смешно. Жестокий век, жестокое муви. Ну, может, с гусями и курицами и смешно, но с мужиками не смешно," - сказал Витя.
Можно подумать, я пишу шибко смешно. Да я сам от этого хренею.
Слон встал: "Может, я и гигант маленького секса, может в клифту лагерном и имею то, что введу, но не смейте обижать святую Женечку!"
"Да никто её и не обижает," - сказал дед.
– "Но только вот щас я вижу: если сделать Женечке помпу в задницу, то это прославит меня на все времена и покроет славой славное имя Женечки Боблосской из Кратовоссо!"
"Ты сам-то понял, чего сказал?" - спросила Женечка.
– "Где помпа, а где я?"
"Ну, вместо помпы используем клизму," - сказал дед.
– "За всех приходится думать самому!"
Витя лихорадочно снимал муви. Вот, что они покажут потом солдатам из Зольдатенкино. А то всё сплошная "Ирония Судьбы или С Лёгким Паром!" Зольдатен уже задолбались. Этот муви будет называться: "Умрите, американские свиньи!" и будет посвящён Октоберфесту и Дню Благодарения. Зольдатен нажрутся сарделек, и их станет пучить.
Витя ненароком посмотрел на колпачок на объективе. Он был не снят! Берегите природу, мать вашу!
"Мать вашу!" - сказал Витя.
– "Давайте ещё раз последний дубль! Хлопушка! Мотор! Начали!"
В последнем дубле старательно улыбающиеся невидимым зрителям дед и Женечка пытались выполнить гомосексуальный приём "Поиск тапочек под диваном". Это был очень редкий кадр, редкий дубль, второго не бывает.
"Бывает!" - процедил Витя.
Слон Ипполит хлопнул хлопушкой: "Короче, сцена 212, дубль 2!"
"Плим-плим-плим: я не ревную тебя, плим-плим-плим обиды нет!" - сказала по тексту Женечка.
"Плим-плим-плим, но если любишь - звони! Плим-плим-плим: поговорим!" - сказал дед Коровкин.
"Стоп!! Снято!" - заорал
– "Липовая Ветвь" Канского Фестиваля в Канске наша! Только, вы, чего-то, слабо щерились на камеру. От улыбки станет всем светлей: и Слону, и Женечке." К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5146,5-5149
22 мая 2018 года. Сказка, можно даже, даже про Кондомову Аликс. Но не буду. Это бесконечно описывать женские чулки, духи, прибамбасы и прочее. Женскими духами благоухаешь, сплетенки последние распространяешь. В моих чулках в булочную гоняешь. Всё это бред.
Нет, конечно, конечно: от этого стоит, но это бред. Стоять может от всего, что угодно: от войны, Штиблица, Фитлера, Рулера, Цементова, жертв нацизма, построенных в длинную белую очередь. Да нет, нет, конечно, нет. От всего этого тоже не стоит.
Да вообще: какая разница: стоит или не стоит? (От моих сказок тоже не стоит.) Включите себе лезбиянок или транни - и встанет. Но только заслуг тут не будет никаких никогда ни у кого. ("Голосуй за Нехая - и не будет никаких пробем ни у кого никогда!")
Да! То, что у вас там чего-то встало или опало, дело, конечно, Галактического масштаба ("Шире Вселенной горе моё!), но на самом деле дерьмо. Сказка - не дерьмо. Сказка - ложь, да в ней намёк. Намёк, что встанет рано или поздно.
Итак, Сказка! Разувайте ваши уши, будем нонче сказку слушать. Дело было в Лукоморье. Ну, там, где верблюды в босоножках и так далее. У Соловья-ибн-Разбойника не стояло! И все сочли его Царевной-ибн-Несмеяной.
Потому что он сокрушался: "С пипиской я!" И не смеялся.
И евойный (ейный, тьфу, блин: егойный) папашка издал Манифест 17-ого года: "Кто у сынулика поднимет, той отдам пол-Рассеи 17-ого года! Узурпаторам экспроприирую экспроприируемое!" Сам не понял, чего издал.
И вот многие тысячи девушек в ситцевых платьицах на пони масти "в яблоках" стали прыгать до балкона Соловья-ибн-кого-то там, а та, которая не допрыгивала, лишалась головки! Это вам не Чикаго!
Хотя... Многие и многие девичьи трупы с завязанными ртами повязками скопились под утёсом! Стоит утёс в лучах заката! А вместо ... торчит лопата! Да! Их, дев, так и прозвали: "чилийские патриотки", и по ним-то и ползали жирные трупные мухи.
Дошла весть о Чили и до избушки, где кантовалась девочка-бомж Золушка-ибн-Муслима.
"Ну что ж!" - подумала ибн-Муслима.
– "Настал и мой черёд показать своё умение поднимать у мужиков!"
С этим умением у неё было всё в порядке. До работы в горнице Золушкой она работала в МОРГе сестрой-гляделкой, и её трахнул один трупешник! Ну как трахнул? Слово за слово, "Хэй, бейб! Пошлалим?", "А кто ж её не любит, Большую Любовь?", "Так пошалим или нет, паскудина?", "Конечно, пошалим, но сначала подари мне кольцо!" Короче, никакого кольца он ей не подарил, так как где в МОРГе кольцо? Сделал дело и подох окончательно.