Страна смеха
Шрифт:
Когда мы подъехали к шлагбауму, я выключил мотор и положил руку на спинку сиденья Саксони. Оно было горячим и липким. Выдался один из тех летних дней, когда воздух кажется мягким свинцом, а облака не могут решить, то ли пролиться ливнем, то ли просто проследовать дальше.
— Можете высадить меня здесь.
— А ты не подскажешь, где живет мисс Франс?
Он просунул худую руку между нашими сиденьями и ткнул указательным пальцем вперед:
— Езжайте до конца улицы. Тут примерно три квартала. Потом сверните направо, на Коннолли-стрит. Ее дом — номер восемь. Если пропустите, спросите здесь любого. Любой скажет. Спасибо, что подвезли.
Он вылез из машины и вразвалку направился прочь,
Поезд оказался товарняком вагонов под двести и еле полз. Целый парад «Эри Лакаванна», «Чесапик и Огайо», «Ситрейн»… Каждый вагон постукивал на стыках громко, равномерно, по-своему. Наконец проехал уютный кирпично-красный служебный вагончик с парнем в высоком квадратном окошке, который читал газету и дымил трубкой, отрешившись от окружающего мира. Очень мне все это понравилось.
Когда поезд миновал, красно-белый полосатый шлагбаум пошел вверх медленно-медленно, как будто устал и был не в настроении вставать. Я завел мотор и перевалил через пути. В зеркале заднего вида я заметил, что сзади никого нет.
— Видишь? Тут не то что на востоке.
— Что «не то»?
— Мы простояли на переезде минут пять-восемь, верно? Ну а на востоке за пару минут уже образовался бы хвост из машин миль на десять. А здесь… да просто оглянись! — Саксони оглянулась и ничего не сказала. — Видишь? Ни одной. В этом разница.
— Угу. Томас, ты вообще представляешь, куда мы добрались? Осознал, что мы действительно здесь?
— Пока что стараюсь не думать об этом. Аж брюхо пучит.
Не то слово. При мысли о предстоящем разговоре с Анной Франс меня охватывал натуральный ужас, и чем дальше, тем больше, но я не хотел, чтобы об этом знала Саксони. Я прокручивал в голове каждое слово Дэвида Луиса. Как он там называл Анну… Ведьма. Психопатка. Во избежание беседы я открыл окно и сделал глубокий вдох. Воздух пах горячей пылью и чем-то еще.
— Эй, Сакс, смотри — барбекю! Давай пообедаем.
На лужайке между «Спортивными товарами Фенда» и «Страховой компанией Гласса» был раскинут большой зеленый шатер. За красными раскладными столиками под ним сидели человек двадцать, ели и беседовали. Намалеванный от руки транспарант возвещал, что здесь проходит ежегодный пикник «Львиного клуба». Поставив машину рядом с замызганным пикапом, я вышел. Воздух был недвижим, пропитан ароматом дыма и жарящегося мяса. Подул легкий ветерок и тут же стих. Я хотел было потянуться, но взглянул на едоков и замер столбом. Почти все они прекратили есть и смотрели на нас. Кроме одной симпатичного вида женщины с короткими черными волосами, которая лавировала между столиков с двумя коробками булочек для гамбургеров, все остальные будто окаменели — толстяк в соломенной шляпе, нацелившийся запустить зубы в свиное ребрышко, женщина, льющая кока-колу из пустой банки в полную чашку, маленький мальчик, поднявший двумя руками над головой плюшевого бело-розового кролика.
— Что это, «Ода греческой вазе» [28] ? — пробормотал я в пространство.
Я наблюдал, как женщина с булочками для гамбургеров вскрыла коробку вилкой для барбекю. Остальные пребывали в оцепенении еще секунд десять, потом чары развеял рев мотора — оказалось, грузовик привез пегую лошадь с белой гривой. Один из мужчин у жаровни улыбнулся и помахал лопаточкой в пятнах соуса.
— Тут хватит на всех, ребята. Подходите и поддержите галенских львов.
Мы двинулись вперед, и он одобрительно кивнул. На одной из скамеек было свободное место, и Саксони села,
28
«Ода греческой вазе» (1819) — стихотворение Джона Китса. Существует как минимум четыре русских перевода.
Мой новый знакомый очистил блестящие прутья от жира, стряхнул его в огонь и крикнул через плечо, чтобы принесли еще ребрышек. Потом взглянул на меня и постучал по жаровне:
— Из Коннектикута? Проделали такой путь, чтобы попробовать моих свиных ребрышек?
У него была толстая белая поварская рукавица с коричневыми пятнами соуса на ладони. Я бессмысленно улыбнулся и хохотнул себе под нос.
— Вот, видишь, у меня ребрышки, а у Боба Шотта вон там — гамбургеры. На твоем месте, впрочем, я бы не стал их брать, потому что Боб — доктор и может попытаться вас отравить, чтобы получить пару новых клиентов.
Боб решил, что ничего смешнее в жизни не слышал, и огляделся вокруг посмотреть, все ли хохочут вместе с ним.
— А вот мои ребрышки — это да, проверьте, не пожалеете. Я тут держу рынок, и это мясо привезли только сегодня утром. Высший сорт. — Он указал на жарящиеся ребрышки. Их поливали красным соусом, и горячий жир капал на угли, которые, в свою очередь, почти непрерывно шипели. Пахло восхитительно.
— Конечно, Дэн, конечно. На самом-то деле это просто остатки, которые ты не смог продать на прошлой неделе.
Взглянув через плечо на Саксони — интересно, как ей эти остряки-самоучки, — я удивился: она от души смеялась.
— Ладно, приятель, не будем отвлекать тебя от еды. Чего желаете вы и ваша леди?
Дэн, местный конферансье, сверкал лысиной, только по бокам головы оставались короткие русые пряди. На толстой, красной, гладкой физиономии (немало свиных ребрышек съел он, должно быть, за эти годы) выделялись темные дружелюбные глаза. Одет он был в белую футболку, мятые рыжие штаны и черные рабочие ботинки. В целом он напомнил мне умершего пару лет назад актера Джонни Фокса, печально известного тем, что поколачивал жену, однако в ковбойских фильмах он всегда играл трусливого мэра или лавочника. Вроде того, который боится бросить вызов Далтонской банде [29] , когда они врываются в городок и начинают все крушить.
29
Далтонская банда — банда грабителей, костяк которой составляли четыре брата Далтона: Гратган (1861—1892), Уильям (1863—1894), Роберт (1870—1892) и Эмметт (1871—1937). Начинали свою деятельность в правоохранительных органах, затем переключились на конокрадство, потом стали грабить поезда, банки и т.д. Пятого октября 1892 г. при попытке ограбления банка в канзасском городке Коффивилл Боб, Грат и еще двое бандитов погибли; Эмметт был ранен, отсидел 15 лет в тюрьме и благополучно перековался. А Билл был застрелен через два года после самоубийственного коффивиллского рейда. О братьях было снято превеликое множество фильмов.
Отец то и дело приводил домой типов наподобие Джонни Фокса. Они всегда казались поражены тем, что он действительно пригласил их на обед. Отец заходил в дом и от самой двери кричал Эстер, нашей кухарке, что к обеду будет гость.
Если я был в комнате вместе с мамой, она непременно стенала и возводила глаза к потолку, словно там был написан ответ.
— Твой отец отыскал еще одно чудовище, — говорила она и устало вынимала себя из кресла, чтобы, по крайней мере, стоять, когда он появится в дверях со своим новым приятелем на буксире.