Страницы, выпавшие из книги "Древняя история"

Исхизов Михаил Давыдович

– Слава Трое! Трое слава! – поддержал демагога народ. – Слава Снедукуру! Снедукуру слава! – Народу понравилось, что Троя теперь станет непобедимой, во веки веков.

– Ахейская военщина, которая еще вчера угрожающе бряцала мечами, повержена! И так будет с каждым, кто хоть одной ногой ступит на эту землю. Мы, демагоги, гарантируем вам мир и покой! Это я вам говорю – Снедукур. Меня вы все знаете, мне вы все верите! И говорю я сейчас, не только от своего имени и от имени славной партии демагогов, но и от вашего имени. Выражаю ваши заботы, ваши мечты.

Мы, демагоги, дети народа и выражаем чаяния народа… Мы призываем вас вступить в нашу славную, партию. В нашем коллективе, каждый из вас получит возможность сталь пламенным борцом… И мы вместе, еще тесней сплотив свои несокрушимые ряды, будем бороться за процветание нашего города…

Хороший выдался денек. Генсек партии демагогов получил неограниченную возможность общаться с народом и старался использовать ее на все сто процентов… Когда он увидел, что приближается жрец Лаокоон, которого сопровождали оба могучих сына, главный демагог обрадовался… «В такой день, когда все празднуют Победу и добры друг к другу, есть возможность установить контакт с авторитетным жрецом. Лаокоон может мне пригодиться. Надо воспользоваться, – решил Снедукур. – Это может принести немалую пользу партии и моему личному авторитету…»

– Поприветствуем нашего мудрого Лаокоона, – призвал толпу Генсек. – Жреца, который всегда был на передовых позициях борьбы за процветание нашего народа, жреца, который знаниями своими, верой своей, своим авторитетом среди людей и богов, помог сохранить стены священного города и достигнуть решающей победы над коварным врагом! Приветствуем могучих сыновей жреца, что показали нам пример мужества… Славный и мудрый Лаокоон, мы, доблестные защитники Трои, рады видеть тебя в своих рядах. Мы будем рады видеть тебя и твоих мужественных сыновей, в рядах главной партии народа, партии «Демагогов за светлое будущее»!

Толпа поддержала Снедукура. Приветствия и добрые пожелания сопровождали Лаокоона и его сыновей, и не затихли, пока они шли к деревянному коню. Но сам Лаокоон не обратил внимания на слова Снедукура, и даже не глянул в сторону Генерального Секретаря партии «Демагогов за светлое будущее», который так хорошо о нем только что отозвался, можно сказать, возвеличил. Жрец держался так, будто Снедукура не существует, а если он и существует, то ни к Лаокоону ни его сыновьям, никакого отношения не имеет… Такого, со Снедукуром никогда не случалось. У него были друзья, у него были враги, у него были смертельные враги… Но никто, никто и никогда, так его не унижал…

…«Ничтожество, подлец, негодяй!.. – у Снедукура перехватило дыхание от возмущения… – Подонок, глупец, мразь!.. – Как он ненавидел этого гаденыша, притворившегося активным жрецом! – Сволочь, мерзавец, тварь! – И эту грязную скотину он хотел принять в партию, в свою партию… Этого подлого жреца, самозванца и предателя, следует казнить, сжечь на костре, а пепел развеять над вонючим болотом, где водятся только жабы и тараканы. Следует немедленно предать всенародной казни лжежреца Лаокоона и сыновей его, в которых течет черная кровь этого

подлого ничтожества… И все их потомство до девятого колена!»

Снедукур хотел сейчас же обратиться с призывом об этом к народу, раскрыть народу всю правду о ничтожестве и подлости негодяя, возомнившего о себе, и хитро примазавшегося к славному жреческому сословию. Унизить, морально уничтожить, стереть в пыль Лаокоона, и его потомков. Здесь и сейчас! Сейчас и навсегда! Но, вдруг, неожиданно почувствовал, что не сможет этого сделать. Ему не хватало воздуха… И что-то ныло в груди, и почему-то заболела голова… и непонятная тяжесть навалилась на могучие плечи. Члены Политбюро увидели, что вождю стало плохо и подошли, поддержали его, попытались увести с митинга…

– Ы-ы-ы! – сердито оттолкнул Снедукур членов Политбюро. – Ы-ы-ы-ы… – ткнул вождь пальцем в сторону одного из своих референтов.

В руках у того, мгновенно появилась небольшая фляжка. Он быстро отвинтил крышку и подал фляжку Снедукуру. Придерживая левой рукой то место, где находится сердце, вождь, правой, выхватил фляжку, поднес ее к губам и сделал небольшой глоток. Затем два хороших глотка. После этого вождь сразу почувствовал себя лучше. Он облегченно выдохнул и вернул фляжку референту.

– Что обрадовались?! – рявкнул Генсек на членов Политбюро. – Не дождетесь! Я еще на ваших похоронах спляшу! И отойдите от меня. Освободите рядом со мной место представителям народа.

Члены Политбюро послушно отошли. Рядом со Снедукуром гордо расположились рядовые активисты партии.

Это событие осталось незамеченным. Троянцы наблюдали за Лаокооном. А Лаокоон, со своими сыновьями, приблизился к сооруженному ахейцами деревянному коню и остановился на том самом месте, где недавно стояла Кассандра.

– Я Лаокоон, жрец бога Аполлона, а это мои сыновья… – непонятно зачем Лаокоон представился. В Трое все хорошо знали жреца-прорицателя, и его сыновей, мужественных атлетов, которые не раз отличались в сражениях с ахейцами. – Я пришел вас предупредить, что это плохой конь, его нельзя вводить в наш город.

– И эти явились… – раздались возмущенные голоса тех, кто собирался тащить трофей в город. – Сейчас начнут учить, что нам делать и как нам жить…

– А мы их пошлем подальше… Наша коняшка, что хотим, то и делаем…

– Шел бы ты отсюда жрец и занимался своим делом…

Но послышалось и другое:

– Дайте жрецу сказать! Послушаем жреца Аполлона!..

– Говори, Лаокоон. Что там с этим конем нечисто?

– Да тихо вы, пусть говорит…

Лаокоон, не обращал внимание на выкрики из толпы и упрямо продолжал:

– Я повторяю, Аполлон запрещает вводить в город оставленного нам ахейцами деревянного коня. Он предупреждает, что конь этот породит великое бедствие… Я, жрец, передаю вам волю бога. И не допущу, чтобы она была попрана… Свидетельство тому, мечи моих сыновей. – Сыновья Лаокоона одновременно обнажили мечи. – Первый, кто попытается сделать что-то, чтобы ввести коня в город, станет жертвой Аполлона.