Странница
Шрифт:
Теперь я вижу новые сны, хуже прежних. В них я уже не на твердой земле, а в лодке, волна приближается, подхватывает меня, уносит далеко-далеко, и, когда я просыпаюсь, мне кажется, что волны все еще тянут меня в море.
Я постоянно записываю задания для себя: одно нужно сделать поскорее, другие дела отодвинуть на будущее. Я хочу научиться ткать, построить свой ткацкий станок, чтобы ткать шелковые ткани, как мама. Хочу полететь на воздушном шаре с газовой горелкой. Хочу совершить прыжок с парашютом. Проехать по Аппалачской дороге. Проехать на горном велосипеде тысячу
И пусть рядом со мной всегда будут люди. Бомпи, Коди, дядя Док, мои родители. Даже Брайан и дядя Стю, пусть и они приходят.
Возможно, когда мы достигнем Ирландии, этот список дополнится походом на парусной яхте.
Сегодня вернулись дельфины, и, глядя на их прыжки, я смеялась. Они словно приглашали меня развлечься вместе с ними в воде.
Коди сказал, что, наверное, в начале пути мы накопили энергию, набрались сил, а когда волна настигла нашу яхту, эта энергия стала защитной оболочкой и спасла нас. В этом есть свой смысл, как и во всем, что произошло с нами за эти дни.
— Знаешь, о чем я думал, когда ударила волна? Я думал о Бомпи, — признался Коди.
— И я тоже! — Я и забыла об этом, пока Коди не напомнил. — Когда я почувствовала, что тону в пучине, я вспомнила, как Бомпи боролся с водой — в реке, в океане…
— Я тоже! Разве это не удивительно? — Коди расплылся в улыбке. — Знаешь, что я твердил себе, когда вода накрыла меня? Я твердил: «Держись, Коди!»
— И я тоже. Как странно.
— Может, у нас крыша поехала? — предположил Коди.
Вчера у нас с Коди был очень серьезный разговор о жизни. Мы обсуждали, что было бы, если бы люди никогда не умирали, а просто жили бы себе да жили.
Когда смерть проходит совсем рядом, ты словно умираешь, как и все, окружающие тебя, но ты, твое внутреннее «я», не прекращает существования. Наоборот, ты продолжаешь жить так, как прежде, но ты уже побывал на волосок от смерти и чудом спасся. Мы предположили, что, возможно, каждый из нас — не единая личность, а множество людей, проявляющихся в разных ситуациях. Как, например, корабельный линь, который расплетается и разветвляется, но в нем всегда есть один центральный канат.
От большого количества мыслей у меня заболела голова, и Коди сказал:
— Ночью в океане человеку часто приходят на ум странные мысли. Давай не будем больше думать. Лучше пожонглируем.
И мы стали жонглировать мокрыми носками.
60. Вопросы
Папа больше не кричит на меня и все время спрашивает, как я себя чувствую. Я собираюсь поговорить с ним, но не знаю, как начать.
Вот о чем я думаю: живешь себе, не замечая времени и не думая, что постоянно изменяешься. И вдруг понимаешь, что твои сегодняшние мысли отличаются от тех, что были вчера, и сам ты отличаешься от вчерашнего Коди и от Коди, который был месяц назад. Как это получается?
У
А мой папа — ведь я видел его почти каждый день, — как получилось, что он показался мне вдруг совсем чужим. Я о нем ничего не знаю. Не знаю, где он родился, чем занимается на работе, отчего у него на лбу шрам.
Все только и говорят об Ирландии, а у меня странное чувство, словно мы туда и не собираемся, может, я еще не готов туда попасть. А что будет с Софи, когда мы приедем к Бомпи? Может, поэтому я и не хочу в Ирландию? Я боюсь за Софи.
Я продолжаю думать, откуда Софи знает истории о Бомпи, если это действительно его истории? И только ли ей одной он рассказывал о борьбе с водой, а если ей одной, то почему он так поступил? Потом мне вспомнилась одна из историй Бомпи, которая не связана с водой. О том, как умирал его отец. Вчера ночью мне приснилось, что Бомпи рассказывает эту историю мне, и, проснувшись, я подошел посмотреть на отца, крепко спавшего на соседней койке. Я тыкал в него пальцем, пока не разбудил.
— Просто хотел проверить, — объяснил я ему.
Часть VI Земля
61. Эй, на палубе!
Коди, дядя Док и я ранним утром стояли на вахте, как вдруг Коди крикнул:
— Эй, на палубе! Смотрите!
Я впилась глазами в темноту:
— Что? Где?
— Видите, вон там темная штуковина возвышается? Мы долго вглядывались в «темную штуковину», пока не поняли, что это всего лишь низко висящее облако.
— Эй, на палубе! Вижу! — крикнул Коди спустя полчаса.
— Где?
— Вижу огни — вон там!
— Ты имеешь в виду огни проплывающих яхт?
— Наверное, я ошибся, — согласился Коди.
И вот перед самым рассветом мы увидели темное возвышение над серо-голубыми облаками.
— Эй, на палубе! Вижу землю! — радостно кричал Коди.
Мы ясно различали гору. Земля. Ура, видим землю!
— О, гора, моя прекрасная гора! — распевал Коди. Земля, земля, земля! О, благословенная земля!
О, родная, милая земля!
Мы разбудили остальных и несколько часов плыли вдоль южной оконечности Ирландии. Какое облегчение держать курс вдоль берега, а не идти по компасу в океане! О, милая земля!
Дядя Док был в прекрасной форме. Взобравшись на ограждение, он читал стихи. Он сказал, что это из «Сказания о Старом Мореходе»:
О, счастье! Словно бы во сне
Маяк и кирху на холме
Я вижу; и зовет меня
Отчизна милая моя!
Я даже попросила его прочитать стихи снова, чтобы я могла записать их, и он сказал, что кирха — это церковь. Удивительно, но именно с того места, где мы находились, мы видели на берегу и маяк, и церковь.