Странница
Шрифт:
Ариана колебалась еще несколько минут, но материнский инстинкт пересилил, и она, набросив плащ, побежала к сыну. Гарвин поставил пару стульев возле маленького столика, на котором Ариана смешивала свои лекарства, вытащил из-под куртки маленькую бутылку вина.
– Кружек нет. Как ты смотришь на то, чтобы пить прямо из бутылки? Это хорошее вино. Я и не знал, что люди умеют такое делать. Жаль, здесь нет подходящей земли для виноградников, и ты вряд ли попробуешь настоящее эльфийское вино.
– Схожу в Сайбу и куплю на рынке, – пожала
– На такую глупость не способны даже люди, – хмыкнул Гарвин. – Ты тоже боишься моей некромантии?
– Нет, потому что все равно не знаю, чем это так страшно.
– И не знай. Первой выпьешь? Нет, давай-ка лучше я.
– Я не думаю, что ты отравил вино.
– Все равно я. За тебя. За самого странного человечка, которого я встречал. За человечка, готового спасать эльфа. Даже меня. – Он глотнул вина и передал ей бутылку.
– А я, уж извини, за то, чтобы он поправился.
Вино было вкусное, хотя ценителем Лена так и не стала. Никаких тонкостей букета не различала. Пахло от виноградного вина солнцем и яблоками.
– Он и так поправится. Это, значит, и есть тот дурак, который решил от тебя убежать?
– Тот самый.
– Надеюсь, понял, что бесполезно. Интересная у него аура, однако. Не видел такой.
– А мою ты видишь?
– Смутно. Я ж не Владыка, мне на это талантов не хватает.
– У нас общая, – сообщила Лена, – то есть когда мы вместе… то есть просто вместе, рядом.
– Когда вы вместе, – ухмыльнулся Гарвин, – тоже наверняка общая. Спасибо тебе за Милита, Аиллена. Уж не знаю почему, люблю я этого оболтуса. Ничего его не выбивает из жизнерадостности. С креста его забрали, магии лишили – все равно радуется. Мне вот воспоминаний о кресте до сих пор хватает. Больше, чем своих детей, люблю.
– У тебя двое было?
– Было-то трое, только старшая дочка имела неосторожность влюбиться в человека. Замуж за него вышла, сына родила.
– Казнили? – с ужасом спросила Лена.
– Ну… пожалуй. Не так, как обычно. Камнями забросали. Вместе с мужем и ребенком. Давно это было. А теперь никого нет. Ариане повезло больше всех – и сын, и внук… Я ей даже завидую. Значит, ты так любишь этого полукровку?
– Больше чем люблю, Гарвин.
– Владыка сказал, что ты умирала вместе с ним.
Лена поежилась.
– Кто мог в него стрелять?
– Если рассуждать логически, то первым нужно заподозрить меня.
– Тебя-то почему? Ты шута и не видел никогда.
– Очень просто. Потому что без полукровки ты с Милитом. А Милит – эльф. Да еще и любимый племянник. Ты с эльфами – это одно, а вот когда ты с определенным эльфом – совсем другое. К тому же у нас не принято убивать друг друга, а я все же некромант, я могу.
– Но это же не ты?
– Не я. Не позже, чем завтра, Владыка будет знать, кто это сделал. Нет, никакого следствия. Эльф сам скажет.
Лена вспомнила Круг. Милиту ведь до сих пор не простили той драки. Боевые друзья перестали быть друзьями. Отвернулись товарищи. Не простил собственный сын. Да и Лиасс, несмотря на все декларации, все равно до конца не уберет возникшую стену. Милит никогда не говорил о Круге, только Лена все равно даже представить себе боялась, что он чувствовал, когда плеть брали в руки его сын, или мать, или друг, прикрывавший спину в бою... Что они говорили? Каково ему было? А потом массовое презрение, пинки, тычки, объедки… Да, Лена и шут его, так сказать, амнистировали, только не вернули потерь. А Милит все равно сохранил жизнерадостность.
Гарвин глотнул еще вина и протянул ей бутылку. За эти два года Лена выпила больше, чем за всю предыдущую жизнь. Интересно, Светлые спиваются?
– У тебя удивительное свойство, Аиллена. Ты как-то ухитряешься находить друзей там, где это невозможно.
– Ты о себе?
– Ну да. Я тебе клясться не буду, ты почему-то не веришь в клятвы… да и не надо. Тут важно другое: я сам знаю, что я тебе друг и сделаю для тебя то, что для кого-то другого делать не буду. Вот… вот как твой Проводник. Ты и из Милита друга сделаешь, и он будет верен тебе именно как друг, хотя и узнал твою любовь. Знаешь, я рад, что ты была с ним. Он все-таки заразил тебя своей любовью к жизни. Ты боишься, что он тебя обманул? Не удивляйся, я умею понимать, что люди думают. Нет, он тебя не обманул. Голубая искра не погасла.
– А что ты умеешь как маг?
– Всего помаленьку. Лучше всего удаются изменения. Как бы тебе объяснить… Ну вот цветок Владыки. Он изменил структуру листьев – и получил цветок. Изменил структуру цветка – и цветок не завянет. Вот я и умею – изменять.
– Ух ты, – удивилась Лена, – это ж структуру сначала изучить надо.
Мягкая улыбка озарила суровое лицо Гарвина, даже глаза потеплели.
– Понимаешь сразу… Надо же.
– Я из какого мира? – напомнила Лена. – Наверное, о науке имею чуть большее представление, чем большинство здешних жителей. Даже в школе химию учила. Органическую и неограническую. Слова отдельные помню. Валентность, атомный вес, кристаллическая решетка…
– Какая мне разница, откуда ты, если ты меня понимаешь лучше родного отца или родной сестры? Не замечала, что ли? Я еще договорить не успел, а ты уже поняла.
– Стереотипы другие. – Гарвин вопросительно поднял бровь. – Привычные взгляды на определенные веши. Типичные взгляды. Свойственные многим. У вас принято считать, что некромант – это изначально плохо, что надо не доверять даже сыну, даже брату… А у меня такого стереотипа нет, потому что некромантия – это сказки, и даже не самые интересные. Это так – киношный эффект.