Странница
Шрифт:
– Кто вы такой? Я уже ответила на все вопросы Светлане… – нахмурилась Женька, повернувшись и скрестив руки на груди. Наверное, за этот день ей уже хватило, и поздравлений, и журналистов.
Мужчина, не торопясь, поправил шляпу на голове. Ощущалось в его жестах что-то неестественное, механическое:
– Я пришел к вам с очень заманчивым предложением. Рассчитываю на понимание и присущие вашему возрасту амбиции.
– Постойте-ка… – Женька прикусила губу, стараясь выглядеть спокойно, но Люба, выглядывающая из-за двери, заметила, как Соболева осторожно подбирает слова, чтобы не нахамить. – Наверное, вы из какой-то
– Евгения, к моему глубокому сожалению, я не могу ждать до завтра. На пребывание в этом мире нам дается только один день. Выбрать кандидата, доставить кандидата. Куда уж проще, казалось бы. Но все осложняется маленькой деталью, – представитель неизвестной фирмы сделал короткую паузу, в процессе которой всунул Женьке визитку.
Женька, как всегда, была слишком занята собой, чтобы вслушиваться в его сбивчивую, приглушенную речь. Но визитку с вытесненными на ней буквами рассмотрела:
– Делёж Дробь Один, манекен, уполномоченный Гриотами… Что за чушь?
Соболева протерла глаза, прочитала еще раз, потом вдруг расхохоталась, чуть помахивая карточкой, как маленьким веером:
– Это, что, Любка придумала? «Развести» меня? Видать, карманные деньги бедняжке девать некуда. Догадалась позвонить в передачу «Скрытая камера», курица бесхвостая! Ну, и где камера, болван?!
– Уважаемая Евгения Макаровна, от вас требуется только согласие. И больше ничего. Это делается, чтобы соблюсти закон равномерности миров. Но вы должны дать свой ответ прямо сейчас. Вы готовы последовать за мной и стать той, что изменит судьбу параллельного мира?
– Катись отсюда, пока не вызвала охрану! – Женька резко оборвала смех, и, уперев руки в боки, грозно двинулась на мужчину. Это выглядело комично – щуплый подросток наступает на крепкого, высокого дядю, пусть и немного растерянного. Но Люба не смеялась. От чужака в цилиндре веяло какой-то бездушностью, свойственной роботу, а не живому человеку. Что-то знакомое и опасное, какое-то неуловимое воспоминание, вызванное этим мужчиной, не позволяло Любе просто войти в гримерку и взять пакеты. А растущее в геометрической прогрессии чувство тревоги за Женьку удерживало девочку от того, чтобы просто сбежать, забыв о том, что видела.
– Итак, вы выбрали не добровольную, а принудительную транспортировку. Иногда такое бывает. Это не проблема для нас. Выбранного кандидата доставят в любом случае. А вот вы лишили себя некоторых привилегий.
– Принудительную-чего? – побледнела Женька, замерев на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами. Она словно застыла, в один миг превратившись из обычной девочки, в двухмерный образ с плохой фотографии. Тем временем колдун (а как теперь Люба могла его назвать?) тоже внешне изменился. Черты лица дрогнули и стали расплываться. Спустя несколько секунд посреди гримерки стоял манекен из золотистого пластика, одетый как человек. При этом манекен был живым – он двигался, расстегивая свой гротескный кожаный портфель.
В полумраке мелькнул луч света, исходивший от
Глаз вдруг начал сиять – сначала слабо, потом все ярче, создавая узкий коридор света. Чужак, совершенно не замечая присутствия постороннего (или не заботясь о нем), повернул чудовищный портфель так, что свет из него стал падать на Женьку, медленно охватывая всю ее фигуру.
В этот миг Люба забыла обо всем: и о злости на Женьку, и о собственной безопасности. Она знала только одно – что не может позволить Соболевой исчезнуть.
Возможно, если бы девочка не действовала импульсивно, все сложилось бы иначе. Например, она могла вырвать портфель из рук чужака и убежать. Или попробовать напасть на манекен со спины. Или позвать на помощь кого-то из взрослых…
Но минуты уходили, а ей просто хотелось спасти Женьку. Задиру-кривляку-Женьку, которая постоянно ставила ей «подножки» в модельном бизнесе. И Люба, ворвавшись в комнату, просто толкнула свою главную соперницу, как можно дальше в сторону. И сама попала в круглый луч света, исходящий из портфеля колдуна.
– Любка! – пораженно воскликнула Соболева, больно стукнувшись макушкой о пол, но успев заметить, как та буквально растворяется в воздухе.
Манекен из золотистого пластика огорченно покачал головой, глядя на Женьку с высоты своего роста:
– Жаль, очень жаль, Евгения. Вы пропустили занятное приключение. И Гриоты тоже будут недовольны. Но мы можем забрать из этого мира для испытания только одного человека. Сегодня мы видели добровольное согласие… Но, к сожалению, не от вас.
Соболевой показалось, что по гладкому лицу манекена скользнула ухмылка. А затем Женя просто лишилась чувств. Она ничего не видела, не слышала и не ощущала. Ровно две недели.
Глава 7. Плакун
Любе казалось, что она падает сквозь разноцветный круглый коридор, состоящий из сменяющих друг друга колец. Словно бы она съела волшебный фрукт, уменьшающий тело, и провалилась в детскую пружинку, которую неизвестный озорник перекатывал из ладони в ладонь.
В какой-то момент почувствовав, что не может стерпеть тошноту, подступившую к горлу, девочка потеряла сознание. А когда пришла в себя, не узнала место, в которое попала.
***
Прежде чем открыть глаза, Люба попыталась подвигать кончиками пальцев. Ей казалось, что после такого падения от нее ничего не осталось. Даже каких-то маленьких кусочков. Ведь это – как свалиться с вершины Москвы-сити!
Наконец, девочке удалось пошевелить онемевшими пальцами. И впиться ногтями в землю. Да, под ней явно земля. Не пол, не асфальт. Но еще невероятнее ощущать дуновение ветра, разметавшего пряди волос.
Люба боялась открыть глаза. В голову лезли самые плохие мысли. Например, что она умерла там, в гримерке, защищая Соболеву. А сейчас тот злобный манекен стоит рядом, и ждет, когда ее душа очнется, чтобы мучить ее. Чего только в голову не полезет, если любишь читать на ночь комиксы и фэнтези!